(поэты Великой Отечественной, не дожившие до Победы)
21 марта в Доме писателей состоялся очередной семинар «Метафора» под руководством Бориса Орлова, председателя СПб отделения СП России.
Как просто и буднично звучит: семинар, поэты. Но за каждым именем – жизнь, оборвавшаяся совсем в молодом, если не юном возрасте. Сколько стихов не написано, женщин не долюблено, не построены дома, не посажены деревья. Целое поколение пострадавших, убитых…. У каждого из нас на войне кто-то погиб: дед, дядя, у кого-то целая семья. Не вернулись с войны и оба моих дяди, 1922 года рождения. Конечно, информацию о поэтах легко найти в интернете, однако нужно знать, что искать. Скупые строчки биографий не могут дать достаточного представления о творчестве. И задача – связать их со временем, понять, почему так было. Почему, имеющие бронь, юноши стремились на фронт, даже после ранений.
Многие поэты, которых мы вспомнили на семинаре, а в их лице и других поэтов, родились уже после революции. Старший из них и наиболее известный – Иосиф Уткин.
Иосиф Уткин родился 14 (27 мая) 1903 года на станции Хинган (ныне на территории городского уезда Якэши) в автономном районе Внутренняя Монголия, Китай, на КВЖД, которую строили его родители. Потом семья вернулась в родной город Иркутск, где он учился в трёхлетнем начальном училище, затем — в четырёхклассном вышеначальном училище. Из последнего класса был исключён за плохое поведение и вольномыслие. Виной этому были частые пропуски занятий, так как одновременно с учёбой Иосиф работал, — ему пришлось стать кормильцем семьи, брошенной отцом.
В 1919 году во время антиколчаковского восстания в Иркутске, вместе состаршим братом Александром, Иосиф вступил в Рабочую дружину, в которой состоял до установления Советской власти. В начале 1920 года вступил в комсомол, а в мае 1920 года в составе первой добровольческой группы иркутского комсомола выехал на Дальневосточный фронт.
С 1922 года в Сибирской прессе печатал свои стихи, а по приезде в Москву начал печататься и в Московских изданиях. В 1925 году вышла первая книга «Повесть о рыжем Мотэле…» — поэма о переменах, внесённых революцией в жизнь еврейского местечка. Это был первый настоящий успех молодого поэта. Первое публичное чтение «Повести», состоявшееся во ВХУТЕМАСе на литературном вечере, послужило Уткину своего рода путёвкой в поэтическую жизнь. Опубликованная в 4-м номере «Молодой гвардии» за 1925 год «Повесть» сразу стала заметным событием литературной жизни. Всех привлёк и заворожил её совершенно оригинальный стиль.Затем работал в «Комсомольской правде» завлитотделом. В самом начале 1927 года вышла «Первая книга стихов» Уткина. С большой положительной рецензией на неё выступил Луначарский. Окончив институт в 1927 году, Уткин был послан вместе с поэтами Жаровым и Безыменским за границу, где пробыл два месяца. Работал завотделом поэзии в Издательстве художественной литературы. В 1928 году пишет и публикует поэму «Милое детство». Жил в Москве в знаменитом «Доме писательского кооператива» (Камергерский переулок, 2).
С началом Отечественной войны уходит на фронт, воюет под Брянском. В сентябре 1941 года в бою под Ельней Уткин был ранен осколком мины — ему оторвало четыре пальца правой руки. Отправлен на лечение в Ташкент, где, несмотря на ранение, не прекращает литературной работы. Там он издал две книжки фронтовой лирики — «Фронтовые стихи» и «Стихи о героях», а также альбом оборонных песен, написанных совместно с московскими композиторами. И всё это время Уткин рвался «на линию огня», беспокоя высшие военные органы настойчивыми просьбами послать его на фронт. Летом 1942 года Уткин вновь оказался на Брянском фронте — в качестве спецкора Совинформбюро, от газет «Правда» и «Известия». Участвовал в боях, совершая большие переходы с солдатами. Писал песни-марши. Многие стихи были положены на музыку и пелись на фронте: «Провожала сына мать», «Дед», «Бабы», «Я видел девочку убитую», «Над родиной грозные тучи», «Я видел сам» и другие. Летом 1944 года вышел последний сборник произведений Уткина — «О родине, о дружбе, о любви», — маленькая, карманного размера, книжечка, вобравшая в себя лучшее из написанного поэтом.
Письмо
…Я тебя не ждала сегодня
И старалась забыть любя.
Но пришел бородатый водник
И сказал, что знает тебя.
Он такой же, как ты, лохматый,
И такие же брюки-клеш!
Рассказал, что ты был под Кронштадтом.
Жив…
Но больше домой не придешь…
Он умолк.
И мы слушали оба,
Как над крышей шумит метель.
Мне тогда показалась гробом
Колькина колыбель…
Я его поняла с полслова,
Гоша, милый!.. Молю… Приезжай…
Я тебя и такого…
И безногого… Я люблю!
Рассказ солдата
Я люблю пережитые были
В зимний вечер близким рассказать.
Далеко, в заснеженной Сибири,
И меня ждала старуха мать.
И ходила часто до порогу
(Это знаю только я один)
Посмотреть на белую дорогу,
Не идет ли к ней бродяга-сын.
Только я другой был думой занят.
По тайге дорога шла моя.
И пришли к ней как-то партизаны
И сказали, что повешен я.
Вскипятила крепкий чай покорно,
Хоть и чаю пить никто не смог,
И потом надела черный
Старый бабушкин платок.
А под утро, валенки надвинув,
В час, когда желтеет мгла,
К офицерскому ушла овину —
И овин, должно быть, подожгла.
Отпевать ее не стала церковь.
Поп сказал: «Ей не бывать в раю».
Шомполами в штабе офицерском
Запороли мать мою!..
Вот когда война пройдет маленько
И действительную отслужу,
Я в Сибирь, в родную деревеньку,
Непременно к матери схожу.
Я видел девочку убитую
Я видел девочку убитую,
Цветы стояли у стола.
С глазами, навсегда закрытыми,
Казалось, девочка спала.
И сон ее, казалось, тонок,
И вся она напряжена,
Как будто что-то ждал ребенок…
Спроси, чего ждала она?
Она ждала, товарищ, вести,
Тобою вырванной в бою,-
О страшной, беспощадной мести
За смерть невинную свою!
Комментировать стихи Семена Уткина сложно, да, наверное, не стоит. Невероятная поэтичность, буквально каждая строка рвет душу, проникает до самого сердца. И – надежда.
Все участники семинара читали, не соблюдая очереди – несмотря на прошедшие годы, в его стихах ощущение боли и современности. Но нет обреченности. Хотя жизнь распорядилась иначе – поэт погиб, возвращаясь из партизанского края, 13 ноября 1944 года. В руках И. Уткина в момент гибели был томик стихов М. Ю. Лермонтова. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище. Стихи Уткина в Иркутске входят в региональную школьную программу по внеклассному чтению.
«Конечно, Семен Уткин был и старше, и опытнее других поэтов, не успевших написать лучшие стихотворения», – заострил внимание участников семинара Борис Орлов, – «Поэт, увлеченный революционной романтикой, он из того поколения, которое заложило основы Советского государства, того интернационального общества, которое мы с гордостью называли – советский народ. Я с детства помню книжку стихов Иосифа Уткина которая была у нас дома, и его стихотворение про убитую девочку. Много чего уже не помню, но это отложилось в памяти навсегда».
На семинаре Игорь Константинов, Галина Уфимцева, Ольга Нефедова-Грунтова (Константинова) и другие читали стихи поэтов, погибших молодыми, и рассказывали об их судьбах.
Всеволод Багрицкий, сын знаменитого поэта Эдуарда Багрицкого. Родился в 1922 году. Еще в школьные годы Всеволод работал литературным консультантом «Пионерской правды». В школе он познакомился и подружился с Еленой Боннэр. Родители Севы называли её «наша законная невеста».
В 1938 году Всеволод выдавал знакомым неопубликованное стихотворение арестованного Осипа Мандельштама «Мой щегол, я голову закину…» за своё, а также переписал его. Возможно, это стихотворение молодой Багрицкий узнал от своего дяди В. И. Нарбута. Разоблачил его Корней Чуковский, знавший текст Мандельштама из письма самого автора. Повторно плагиат Всеволода всплыл уже после его гибели, в 1963 году, когда «Щегол» был впервые опубликован в сборнике «Имена на поверке» (стихи советских поэтов, павших на Великой Отечественной войне) под именем Багрицкого. После письма в редакцию Надежды Мандельштам Лидия Багрицкая выступила с публичным опровержением авторства своего сына.
С 1940 года Всеволод учился в Московской Государственной театральной студии и работал в «Литературной газете». С первых дней войны добивался отправки на фронт, хотя был снят с воинского учета из-за сильной близорукости. Стихи может и не совершенные, но искренние:
Мне противно жить не раздеваясь…
Мне противно жить не раздеваясь,
На гнилой соломе спать.
И, замерзшим нищим подавая,
Надоевший голод забывать.
Коченея, прятаться от ветра,
Вспоминать погибших имена,
Из дому не получать ответа,
Барахло на черный хлеб менять.
Дважды в день считать себя умершим,
Путать планы, числа и пути,
Ликовать, что жил на свете меньше
Двадцати.
1941
Хотел я написать поэму…
Хотел я написать поэму,
Казалось: в волны и — плыви…
Решать простую теорему
О нищете и о любви.
Не вышло. Потому что болью
В зубах навязла нищета,
А то, что называл любовью,
Была смешная суета.
— На дачку едешь наудачку,—
Друзья смеялись надо мной:
Я был влюблен в одну чудачку
И бредил дачей и луной.
Там пахло бабушкой и мамой,
Жила приличная семья.
И я твердил друзьям упрямо.
Что в этом вижу счастье я.
Не понимая, что влюбился
Не в девушку, а в тишину,
В цветок, который распустился,
Встречая летнюю луну.
Здесь, ни о чем не беспокоясь,
Любили кушать и читать.
А я опаздывал на поезд
И оставался ночевать.
Я был влюблен в печальный рокот
Деревьев, скованных луной,
В шум поезда неподалеку
И в девушку, само собой.
12 ноября 1941
Я приехал сюда…
Я приехал сюда
И не скрою, плюю
На твои холода,
На старинную Каму твою.
Есть глухая тоска
В белоснежных полях
До озноба в виске,
До тумана в глазах.
Как я быстро привык
О друзьях забывать,—
Спросят нас, кто погиб,
И начнешь бормотать.
Удилами исхлестаны губы,
Опрокинуты дни на дыбы.
Тех, кого мы любили,— на убыль!
Тех, кого схоронили,— забыть!
Самовар, словно маленький карлик,
Задыхался, мычал и укачивал.
Мы с тобой этот вечер украли
У голодных степей азиатчины.
1 ноября 1941
Сильная метафора:
Есть глухая тоска
В белоснежных полях
До озноба в виске,
До тумана в глазах.
А зима 1941-го началась рано, и была суровой. В октябре 1941 года он, освобожденный от воинской службы по состоянию здоровья, был эвакуирован в Чистополь. Но рвался на фронт, и январе 1942 года, после настойчивых просьб, получил назначение в газету «Отвага» Второй ударной армии Волховского фронта. Погиб при выполнении боевого задания 26 февраля 1942 года в деревушке Дубовик Ленинградской области в возрасте 20 лет!
Николай Петрович Майоров Родился в деревне Дуровка Сызранского уезда Симбирской губернии в семье рабочих. С десяти лет жил в городе Иваново. В 1937 году поступил на исторический факультет Московского государственного университета. С 1939 года одновременно учился в Литературном институте им. М. Горького, занимался в поэтическом семинаре Павла Григорьевича Антокольского.
Несколько стихотворений опубликовано за время его учёбы в газете «Московский университет». Две поэмы, написанные им в 1939 и 1940, не сохранились. Большинство рукописей, очевидно, утеряно вместе с чемоданом, отданным на сохранение в начале войны. Сохранившиеся стихотворные произведения были опубликованы посмертно.
Его стихи отличаются большой страстностью и утверждением активности в жизни… Сожаление о том, чего не удалось пережить, и мотив ранней солдатской смерти говорят о предчувствии собственной судьбы. Лирика Майорова предметна, его язык большей частью жёсткий, немногословный, но, судя даже по немногим уцелевшим стихам, богатый:
Что значит любить
Идти сквозь вьюгу напролом.
Ползти ползком. Бежать вслепую.
Идти и падать. Бить челом
и все ж любить ее — такую!
Забыть про дом и сон,
про то, что
твоим обидам нет числа,
что мимо утренняя почта
чужое счастье пронесла.
Забыть последние потери,
вокзальный свет, ее «прости»
и кое-как до старой двери,
почти не помня, добрести.
Войти, как новых драм зачатье.
Нащупать стены, холод плит…
Швырнуть пальто на выключатель,
забыв, где вешалка висит.
И свет включить. И сдвинуть полог
крамольной тьмы. Потом опять
достать конверты с дальних полок,
по строчкам письма разбирать.
Искать слова, сверяя числа.
Не помнить снов. Хотя б крича,
любой ценой дойти до смысла,
понять и сызнова начать.
Не спать ночей, гнать тишину из комнат,
сдвигать столы, последний взять редут,
и женщин тех, которые не помнят,
обратно звать и знать, что не придут.
Не спать ночей, недосчитаться писем,
не чтить посулов, доводов, похвал
и видеть те неснившиеся выси,
которых прежде глаз не досягал,—
найти вещей извечные основы.
Вдруг вспомнить жизнь.
В лицо узнать ее.
Прийти к тебе и, не сказав ни слова,
уйти, забыть и возвратиться снова,
моя любовь, могущество мое.
1939
***
Я не знаю, у какой заставы
Вдруг умолкну в завтрашнем бою,
Не коснувшись опоздавшей славы,
Для которой песни я пою.
Ширь России, дали Украины,
Умирая, вспомню… И опять —
Женщину, которую у тына
Так и не посмел поцеловать.
1940
* * *
Нам не дано спокойно сгнить в могиле —
Лежать навытяжку и приоткрыв гробы, —
Мы слышим гром предутренней пальбы,
Призыв охрипшей подковой трубы
С больших дорог, которыми ходили.
Мы все уставы знаем наизусть.
Что гибель нам? Мы даже смерти выше.
В могилах мы построились в отряд
И ждем приказа нового. И пусть
Не думают, что мертвые не слышат,
Когда о них потомки говорят.
В октябре 1941 года он ушёл добровольцем на фронт. Был политруком пулемётной роты 1106-го стрелкового полка 331-й дивизии. Погиб на фронте у деревни Баранцево Смоленской области. Похоронен в братской могиле в селе Карманово Гагаринского района Смоленской области.
Михаил Валентинович Кульчицкий родился в Харькове в 1919 году в семье адвоката, бывшего жандармского (по другим данным, кавалерийского) ротмистра Валентина Михайловича Кульчицкого. Первое стихотворение было опубликовано в 1935 году в журнале «Пионер». Учился в школе № 1 восемь классов. Окончив десятилетнюю школу № 30, работал плотником, чертёжником на Харьковском тракторном заводе. Поступив в Харьковский университет, через год перевёлся на второй курс Литературного института им. Горького (семинар Ильи Сельвинского). Учась, давал уроки в одной из московских школ. В 1941 г. Кульчицкий уходит в истребительный батальон. В середине декабря 1942 года окончил пулемётно‑миномётное училище, получил звание младшего лейтенанта.
В его ранних стихах отразился комсомольский восторг перед событиями революции, которая воплотилась для него в образе Щорса, поскольку тот погиб в день рождения Кульчичкого. Поэт настаивал на продолжении революционных волнений. Фронтовые стихи Кульчицкого в основном не сохранились, но из некоторых — на тему о военной готовности — вырисовывается постепенное осознание предстоящего мрака и ужаса. Юношеская жертвенность сочетается у него с верой в собственное поэтическое слово. Казак В., Лексикон русской литературы XX века.
Стихотворение «На дружбу», впервые опубликовано 17 декабря 1960 года:
Это было — август. Я родился
В день, когда убили в поле Щорса.
Я узнаю в бытии: последний
Вздох его не был ли моим первым?
В действительности, Михаил Кульчицкий родился 22 августа 1919 года, а Николай Щорс погиб через восемь дней — 30 августа 1919 года. Самыми известным стихотворением Михаила Кульчицкого являются строки, написанные им незадолго до гибели. Финал стихотворения, несомненно, стал одним из символов Великой Отечественной войны:
Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!
Что? Пули в каску безопасней капель?
И всадники проносятся со свистом
вертящихся пропеллерами сабель.
Я раньше думал: «лейтенант»
звучит вот так: «Налейте нам!»
И, зная топографию,
он топает по гравию.
Война — совсем не фейерверк,
а просто — трудная работа,
когда, черна от пота, вверх
скользит по пахоте пехота.
Марш!
И глина в чавкающем топоте
до мозга костей промерзших ног
наворачивается на чeботы
весом хлеба в месячный паек.
На бойцах и пуговицы вроде
чешуи тяжелых орденов.
Не до ордена.
Была бы Родина
с ежедневными Бородино.
26 декабря 1942, Хлебниково-Москва
Это стихотворение Владимир Высоцкий включил в знаменитый поэтический цикл «Мой Гамлет», (1966). Оно звучит также в исполнении Бориса Слуцкого в сцене вечера в Политехническом музее в фильме Марлена Хуциева «Застава Ильича» (последняя строчка передана так: «…пусть хоть после ста Бородино»; а в третьей строфе: «ползет по пахоте пехота…»).
«Вообще Кульчицкий сделал бы, наверное, всё то, чем впоследствии прославились и Вознесенский и его антиподы из лагеря деревенских «формотворцев», у него всё можно найти: и фантастическую ассоциативность, и глубокую звукопись, строчка «скользит по пахоте пехота» до сих пор вызывает зависть нынешних музыкантов языка… Уважаемые «музыканты языка»! Я предвижу, что ваша зависть возрастет ещё больше, потому что звукопись у Кульчицкого гораздо лучше, чем у его непрошеных редакторов: «спешит по пахоте пехота» » — Лев Аннинский.
19 января 1943 года командир миномётного взвода младший лейтенант Михаил Кульчицкий погиб в бою под селом Трембачёво Луганской области при наступлении от Сталинграда в район Харькова (Юго-Западный фронт, 6 армия, 350 СД 1178 СП). Захоронен в братской могиле в селе Павленково Новопсковского района Луганской области Украины. Имя поэта выбито золотом на 10-м знамени в Пантеоне Славы Волгограда.
В 1989 году на доме, где родился и вырос поэт (ул. Грековская 9 / пер. Ващенковский, 2), была установлена мемориальная доска. Барельеф и отлитые в металле знаменитые строки «Самое страшное в мире — это быть успокоенным» провисели ровно 10 лет. В 1999 году мемориальная доска была уничтожена неизвестными вандалами. Открытие восстановленной доски организовал Евгений Евтушенко
Павел Давидович Коган родился в Киеве в семье Давида Борисовича (Боруховича) Когана (1895—1970) и Фани Моисеевны Коган (урождённая Парташникова, 1896—1977).
В 1936—1939 годах учился в ИФЛИ, затем занимался и в Литературном институте им. Горького. Выделялся из группы молодых поэтов, собиравшихся на поэтическом семинаре И. Сельвинского (А. Яшин, С. Наровчатов, М. Кульчицкий и другие). При жизни не публиковался, хотя его стихи были популярны в кругу московской литературной молодёжи. Совместно с другом Георгием Лепским сочинил несколько песен, в том числе песню «Бригантина» (1937), с которой позже, уже в 1960-е годы, началась его известность.
В 1940 году впервые прочитал отрывки из романа в стихах «Владимир Рогов» Иосифу Уткину, руководителю объединения молодых поэтов при Союзе Писателей в Доме Литераторов.
Ещё школьником дважды исходил пешком центральную Россию. Побывал в геологической экспедиции в Армении (где его застала война). Хотя по состоянию здоровья (близорукость) был освобождён от призыва, стал офицером, военным переводчиком полкового разведотряда в звании лейтенанта.
Написал строевую песню для своего батальона на мелодию «Бригантины». 23 сентября 1942 года на сопке Сахарная Голова под Новороссийском Коган и возглавляемая им разведгруппа попали в перестрелку, в которой Павел Давидович и был убит.
Поэт награждён посмертно мемориальной медалью литературного конкурса им. Н. Островского (1968), проводившегося Союзом писателей СССР и издательством «Молодая гвардия». Его произведения переведены на многие иностранные языки.
Творчество Когана, из которого многое утрачено, обнаруживает влияние Э. Багрицкого, что типично для времён его молодости. Революционная патетика сочетается с патриотизмом и темой военной угрозы. Некоторые стихи Когана, не связанные с политикой, позволяют уловить горечь, поиски сути жизни, но цельного впечатления они не оставляют. В стихах Когана преобладает повествовательность, для него важен ритм. Вольфганг Казак
Мы сами не заметили, как сразу
Мы сами не заметили, как сразу
Сукном армейским начинался год,
Как на лету обугливалась фраза
И черствая романтика работ.
Когда кончается твое искусство,
Романтики падучая звезда,
По всем канонам письменно и устно
Тебе тоскою принято воздать.
Еще и строчки пахнут сукровицей,
Еще и вдохновляться нам дано,
Еще ночами нам, как прежде, снится
До осязанья явное Оно.
О, пафос дней, не ведавших причалов,
Когда, еще не выдумав судьбы,
Мы сами, не распутавшись в началах,
Вершили скоротечные суды!
Нам лечь, где лечь,
И там не встать, где лечь.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
И, задохнувшись «Интернационалом»,
Упасть лицом на высохшие травы.
И уж не встать, и не попасть в анналы,
И даже близким славы не сыскать.
Снова месяц висит ятаганом
Снова месяц висит ятаганом,
На ветру догорает лист.
Утром рано из Зурбагана
Корабли отплывают в Лисс.
Кипарисами машет берег.
Шкипер, верящий всем богам,
Совершенно серьезно верит,
Что на свете есть Зурбаган.
И идут паруса на запад,
Через море и через стих,
Чтоб магнолий тяжелый запах
Грустной песенкой донести.
В час, когда догорает рябина,
Кружит по ветру желтый лист,
Мы поднимем бокал за Грина
И тихонько выпьем за Лисс.
Бригантина
(песня)
Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза…
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса…
Капитан, обветренный, как скалы,
Вышел в море, не дождавшись нас…
На прощанье подымай бокалы
Золотого терпкого вина.
Пьем за яростных, за непохожих,
За презревших грошевой уют.
Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют.
Так прощаемся мы с серебристою,
Самою заветною мечтой,
Флибустьеры и авантюристы
По крови, упругой и густой.
И в беде, и в радости, и в горе
Только чуточку прищурь глаза.
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса.
Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют,
И, звеня бокалами, мы тоже
Запеваем песенку свою.
Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза…
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса…
Уже подготовив материал, я открыл маленькую тоненькую фронтовую тетрадь своей мамы. Рисунки, тексты песен, стихи. Начинается книжечка, сшитая суровой ниткой, с гимна Советского Союза…. «Красавица Одесса», «Когда тебя я провожала на фронт…», и Твардовский – «Нет, ребята, я не гордый»…. А также стихи, авторы которых неизвестны. И песни, песни надежды и грядущей Победы.
А «Бригантина» стала одной из самых романтичных песен нашего времени. Музыка Григория Лепского написана в 1937 году, а стала популярной уже в наше время…. Она признана одной из первых бардовских песен.
Бригантина поднимает паруса на празднике и «Алые паруса» в Санкт-Петербурге, и в Крыму, и в Коктебеле… И это – залог нашего будущего. А каким оно будет – зависит от нас.
Автор: Владимир Митюк,
редактор альманаха «Двойной тариф»
В статье использованы данные интернет-сайтов и стихи из книги Бессмертие. Стихи советских поэтов, погибших на фронтах Великой Отечественной Войны, 1941—1945. Москва, «Прогресс», 1978.