СРЕДНИЙ ВОЗРАСТ
А где-то там, куда нам не вернуться, —
В далеком детстве, в юности, вдали,
По-прежнему ревнуют, и смеются,
И верят, что прибудут корабли.
У возраста туда не отпроситься, —
А там не смяты травы на лугу,
И Пенелопа в выгоревшем ситце
Всё ждёт меня на давнем берегу.
Сидит, руками охватив колено,
Лицом к неугасающей заре,
Нерукотворна, неприкосновенна, —
Как мотылёк, увязший в янтаре.
1962 г.
22 января в Сестрорецке, в библиотеке имени М. М. Зощенко прошло второе в этом году занятие поэтического клуба «Лукоморье».
Поскольку эта встреча была посвящена Вадиму Сергеевичу Шефнеру (30 декабря 1914 (12 января 1915) – 5 января 2002), на неё пригласили гостей. На афишу и объявление в газете «Вести Курортного района» №1 (607) за 2025 год откликнулись и Сестрорецк, и Зеленогорск и, разумеется, Ленинград, давно привыкшие к подобным приглашениям.
Как всегда порадовало присутствие новичков, в этот раз их было шесть человек. Среди них оказалась даже вовсе не знающая стихов Шефнера: «Слышала, конечно, что есть такой поэт». (Забегая вперёд), с удовольствием услышал от неё в конце вечера: «Приду домой и целенаправленно, «по-горячему«, найду теперь своего Шефнера, чтобы уже не расставаться. Спасибо».
Слушатели познакомились со стихами Вадима Сергеевича (мы постарались представить не часто исполняемые, благо у Шефнера есть из чего выбирать) и с его богатейшей биографией. И то и другое принималось с живейшим интересом. Малоизвестными фактами из давней дружбы с Вадимом Сергеевичем поделились (заочно, к сожалению, в силу возраста) Игорь Сергеевич Кузьмичёв (была представлена его книга «Вадим Шефнер») и Борис Григорьевич Друян (на словах). Приехать не смогли, но передали также всем присутствующим привет, и поклон памяти самого Шефнера, книги которого многократно редактировали.
Не было задачи охватить этой встречей всего Шефнера – это и невозможно. Трудно назвать тему, которой бы он не коснулся. Но все они пронизаны главным в поэзии – философией – даже лирика:
УТЕШЕНИЕ
За эти губы, пахнущие мёдом,
За грустный вздох, за ласковый упрёк
Чего-чего бы только ты не отдал,
Каких бы только не прошел дорог!
Встречаться больше с ней не довелося:
Ушла, забыла, затерялся след.
Идут года. Тебе уж тридцать восемь,
А ей все те же девятнадцать лет.
Она тебя любила — может статься,
Ты был ей всех дороже — может быть.
Ушла — чтобы навек с тобой остаться,
Забыла — чтобы ты не мог забыть.
1954
Даже обычный пейзаж:
ЛИСТОК
Снова листья легли на дорогу
И шуршат под ногами опять —
Так их в мире бесчисленно много,
Что никак их нельзя не топтать.
Мы спешим, мы красы их не ценим —
В жизни есть поважнее дела.
Но вчера на асфальте осеннем
Ты упавший листок подняла.
Как он вырезан точно и смело,
Как горит предзакатным огнем!
Ты на свет сквозь него поглядела —
Кровь и золото смешаны в нем.
Может вызвать он гордость и зависть,
Драгоценностью вспыхнуть во мгле…
Как дивились бы, как изумлялись,
Если б был он один на земле!
1956
Даже гражданские стихи. Умудрялся гармонично сочетать разные жанры в одном тексте.
ГОРДЫНЯ
Над пустотою нависая криво,
Вцепясь корнями в трещины камней,
Стоит сосна у самого обрыва,
Не зная, что стоять недолго ей.
Её давно держать устали корни,
Не знающие отдыха и сна;
Но с каждым годом круче и упорней
Вверх — наискось — всё тянется она.
Уже и зверь гордячки сторонится,
Идёт в обход, смертельный чуя страх,
Уже предусмотрительные птицы
Покинули гнездо в её ветвях.
Стоит она, беды не понимая,
На сумрачной обветренной скале…
Ей чудится — она одна прямая,
А всё иное — криво на земле.
1954г
При этом обходился без назиданий в поучениях.
Вроде бы сам с собой о себе же:
* * *
Над собой умей смеяться
В грохоте и в тишине,
Без друзей и декораций,
Сам с собой наедине.
Не над кем-то, не над чем-то,
Не над чьей-нибудь судьбой,
Не над глупой кинолентой –
Смейся над самим собой.
Среди сутолоки модной
И в походе боевом,
На корме идущей ко дну
Шлюпки в море штормовом –
Смейся, презирая беды, –
То ли будет впереди!
Не царя – шута в себе ты
Над собою учреди.
И в одном лишь будь уверен:
Ты ничуть не хуже всех.
Если сам собой осмеян,
То ничей не страшен смех.
1968
Обладал обширным лексическим запасом, но пользовался им настолько доступно читателю или слушателю, что стихи его воспринимались как доверительная беседа, как откровение близкому человеку.
ЛЕСНОЙ ПОЖАР
Забывчивый охотник на привале
Не разметал, на растоптал костра.
Он в лес ушел, а ветки догорали
И нехотя чадили до утра.
А утром ветер разогнал туманы,
И ожил потухающий костер
И, сыпля искры, посреди поляны
Багровые лохмотья распростёр.
Он всю траву с цветами вместе выжег,
Кусты спалил, в зелёный лес вошел.
Как вспугнутая стая белок рыжих,
Он заметался со ствола на ствол.
И лес гудел от огненной метели,
С морозным треском падали стволы,
И, как снежинки, искры с них летели
Над серыми сугробами золы.
Огонь настиг охотника — и, мучась,
Тот задыхался в огненном плену;
Он сам себе готовил эту участь,-
Но как он искупил свою вину!..
Не такова ли совесть?
Временами
Мне снится сон средь тишины ночной,
Что где-то мной костёр забыт, а пламя
Уже гудит, уже идёт за мной…
1940
Очень не хватало сына Шефнера. Дмитрий Вадимович Шефнер (26 октября 1946 – †27 декабря 2021) ради подобных встреч бросал, что называется, все дела и рассказывал много интересного на них. Память у них обоих была поразительная (Блока своего любимого знали наизусть, пожалуй, всего)
Вот, о памяти:
ЗНАКОМОЕ МЕСТО
Бесхитростная тишина,
И воздух прозрачен до боли.
Отсюда высотка видна,
Пред ней – кочковатое поле.
Стою на развилке дорог,
И сердце вдруг замерло в грусти.
Осинки взбежали на бруствер,
В траншее журчит ручеёк.
А пчёлы разносят пыльцу,
Колышутся травы степенно.
И, словно в бинокле военном,
Былое — вплотную к лицу.
1971
(журнал «Юность» 1971 № 10)
А вот, вроде бы, несерьёзно, а поди ж ты:
Живёшь ли, о себе трубя,
Или молчишь угрюмо, –
Припоминай, каким себя
Ты в юности задумал.
Ты можешь стать на склоне дней
Святым иль святотатцем, –
Но, может быть, всего трудней
Самим собой остаться.
А вот, пожалуйста, история цивилизации:
ДО ПРОМЕТЕЯ
Костер, похрустывая ветками,
Мне память тайную тревожит, —
Он был зажжен в пещерах предками
У горно-каменных подножий.
Как трудно было им, единственным,
На человеческом рассвете.
На неуютной и таинственной,
На необстроенной планете.
Быть может, там был каждый гением
(Бездарность выжила б едва ли) —
С таким бессмертным удивлением
Они нам землю открывали.
На них презрительными мордами,
Как на случайное уродство,
Посматривали звери, гордые
Своим косматым первородством.
Мы стали опытными, взрослыми,
А предки шли призывниками,
Как смертники, на подвиг посланные
Предшествующими веками.
…Еще не поклонялись идолам,
Еще анналов не писали…
А Прометей был после выдуман, —
Огонь они добыли сами.
1965
Представлена была и автобиографическая книга самого Шефнера «Бархатный путь» с дарственным (похвастаюсь) автографом. Библиотека тоже выложила для знакомства издания Вадима Шефнера из своих фондов.
А самое главное – участники встречи сами читали на свой выбор и вкус стихи Вадима Сергеевича, посвящённые ему, вдохновлённые его стихами и его личностью. Из Лукоморцев читали Евгения Семёновна Плесун, Борис Анатольевич Безденежных, Маргарита Андреевна Константинова, Борис Юрьевич Цукер, Наталия Витальевна Гончарова, Лора Евгеньевна Смирнова. Гости в долгу не остались.
Вадим Сергеевич Шефнер сумел достойно прожить достойную жизнь.
Сумел в своей трудной жизни не изменить ни себе, ни собой.
Хочется закончить ещё одним его стихотворением:
* * *
Путь капли по стеклу и путь огня в лесу,
Путь падающих звезд в душе своей несу,
Путь горного ручья, бегущего к реке,
И тихий путь слезы, скользящей по щеке.
Путь пули и пчелы несу в душе своей,
Пути ушедших лет, пути грядущих дней;
Шаги чужих невзгод и радостей чужих
Вплетаются в мой шаг, и не уйти от них.
Пусть тысячи путей вторгаются в мой путь,
Но если бы я смог минувшее вернуть, —
Его б я выбрал вновь — неверный,
непрямой:
Он мой последний путь и первопуток мой.
1966
Читайте Шефнера, перечитывайте его мудрую прозу, делитесь его мудростью, его философией, обогащайтесь и обогащайте им своих близких.