
Именно в январе мы ежегодно отмечаем очередную 77-ю годовщину нашего ЛИТо «Балтийский парус» им. Нины Николаевны Альтовской.
А время бежит, бежит с ускорением. И нет той силы, которая может затормозить его. В декабре этого года мы соберемся отмечать 100 лет нашей Нине Николаевны. Сорок пять лет, как она покинула нас. А мне, кажется, и не было этих 45 лет. Каждый год в день рождения Альтовской мы слушаем её голос в записи. В этом году она опять читала нам своё стихотворение:
«Что значит быть
поэтом заводским?
Я думаю,
сначала быть поэтом,
а «заводским»
останется при этом,
как над трубой кирпичной
белый дым.
Разбирая фотографии Нины Николаевны, я наткнулась на фото, опубликованное в газете «Балтиец» 21 октября 1993 года. В центре фото первый руководитель литературного объединения Александр Захарьевич Шагалов, все остальные – незнакомы, кроме первого старосты ЛИТо Георгия Александровича Иванова. Фото 1948 года.
Нина Николаевна на завод поступила 17 марта 1947 года конструктором в КБ, в 1954 году перешла в газету литературным сотрудником, в 1958 году она была назначена на должность ответственного секретаря, в 1964 году становится редактором газеты «Балтиец».
К нам на занятия ЛИТО иногда заглядывает сын Нины Николаевны – Валерий Валентинович Поликарпов. Иногда он рассказывает о каких то моментах их жизни.
Увидела я ещё одну фотографию сделанную до 1963 года с подписью «Ленинградские писатели в гостях у судостроителей».
Нина Николаевна сидит вместе с А.З.Шагаловым, левее – комсомолка из 26 цеха, далее – секретарь и супруга В.Азарова, далее сидит прозаик К.Золотаревский.
Второй ряд стоят: балтиец Анатолий Домашов, поэт Вечислав Кузнецов, затем четыре совкора газеты «Балтиец», поэт В.Азаров, балтиец, и над головой Нины Николаевны – поэт и прозаик Д.Левоневский.
Иногда к нам на занятия ЛИТо заглядывает Алексей Александрович Любегин, он человек глубоко верующий, и поэтому не случайно заинтересовался родственниками Нины Николаевны: прадед по материнской линии Александр Кузьмич Горицкий служил с 1863 года протоиереем Кинешемского собора (скончался в 1894г). Дед Нины Николаевны по отцовской линии – Иван Павлович Альтовский – с 1904 года состоял при учебном ведомстве Кинешемского реального училища и преподавал в женской гимназии. Был репрессирован в 1937 году.
С Ниной Николаевной я познакомилась в 1972 году на одном из выступлений. В то время она работала в ленинградской писательской организации литературным консультантом.
Руководителем ЛИТо у нас был Николай Николаевич Кутов, он иногда давал нам пригласительные билеты на мероприятия Союза писателей. Мы с удовольствием ходили иногда в этот Храм культуры.
Нина Николаевна была легка в общении, можно сказать была хохотушка. Когда наше ЛИТо ушло из редакции в ДК Орджоникидзе, она приводила к нам на занятия ленинградских писателей. Мы с радостью бежали на такие встречи. У нас на заводе было общество книголюбов. В те годы очень активно на завод приходили выступать в красные уголки во время обеденного перерыва писатели и поэты. Это было время расцвета творчества, как писателей, так и композиторов. У нас были свои кумиры среди поэтов, певцов, композиторов и актёров.
Возраст не умолим, он несётся быстрей нас. Мне кажется, нам было очень легко общаться со старшим поколением и на заводе, и на Ленфильме, и на улице. Происходит недопонимание с молодым поколением.
Вспоминая Нину Николаевну и других ушедших ныне людей, я задумываюсь, за что они обожали нас? У нас нет этого обожания к молодёжи.
Мы, как и прежде, любим поэзию, ищем что-то интересное и у молодых и у своих ровесников.
Но, вчитываясь в строчки Нины Николаевны, понимаешь, откуда это сочувствие не только к людям, но и к опасному зверю.
Плакала, хотела умереть.
Вышла на рассветную поляну.
Вот так чудо!
Батюшка-медведь
свежую зализывает рану.
Слышала — обиженно урчал
(кто тебе, а кто ему поможет?)
На больную лапу припадал,
вздрагивал звериной крупной
дрожью.
Радость… Горе… Так вот и живём.
Закусила горькую травинку,
Улыбнулась плачущим лицом,
Словно отыскала золотинку.
К нему подойти то страшно, а она почувствовала своим ранимым нутром боль этого большого беззащитного зверя.
Её стихи обладают, какой то неуловимой магией. Никогда не покажет свою боль открыто, но найдет как иносказательно, легко, как бы между прочим, просто намекнёт на болевую точку.
Без промаха игру
веду: собой владею.
Добром плачу добру,
зло воздаю злодею.
Смелая, выносливая, уверенная, честна, как с собой, так и с другими. Такой Нина Николаевна вышла из ворот Балтийского завода16 января 1970 года и вошла в двери Ленинградской писательской организации литературным консультантом.
В 1979 году, за год до гибели, она закончит это стихотворение и издаст третью книгу
«Под синим колоколом дня»:
Считай, считай уколы,
удары и толчки…
О том, как опыт школит,
Молчи, молчи, молчи!
Алексей Александрович Любегин читал нам стихи Нины Николаевны, рассказывал, как Михаил Дудин ценил её за чистоту помыслов и за душевность. Говорил, что «её стихам свойственна любовь и сочувствие, она была истинным поэтом, не умеющим жить без поиска».
Не из тщеславной суеты
Мы смотрим в зеркало династий.
В нем — ощущенье высоты,
В нём – отраженье силы,
Власти
Над временем. В глубины лет
Глядим спокойными глазами
Кто был, кто есть
и кто за нами –
Эпохи групповой портрет.
Смысл обобщения велик,
но, больше теплоты в конкретном:
вот муж, вот сын, отец – старик,
вот я на краешке портретном.
Нина Николаевна погибла, не успев завершить свою четвёртую книгу «Диктанты сентября».
Мы долго не верили, что её уже нет.
В 1994 году члены ЛИТо издали литературно-художественный альманах «Восхождение», в котором опубликовали свои воспоминания о ней.
Нина Николаевна считала, что Владимир Губанов, слесарь 50 цеха самый гениальный среди нас. Хотя его книгу стихов мы издали после его смерти. Но, может быть именно он, написал самое лучшее стихотворение, посвящённое Нине Николаевне.
Жизнь не кино, обратно не прокрутишь,
И не вернёшь на мост прыжок с моста,
И не пойдешь, не встретишь, не полюбишь –
Небытия сплошная пустота.
Не будет больше ни зимы, ни лета,
Но грянет гром. И двинет ледоход,
И над Невой одна, вдоль парапета
По набережной девочка пройдет.
Она пройдёт с улыбкою невинной,
Вся невесома – легкий детский сон,
Взглянув на то, как страшно Прозерпину
Могучий похищает Посейдон.