«Окно – проём в стене для свету».
Толковый словарь Даля.
Человек способен рассмотреть и почувствовать образы и метафоры в самых обыденных вещах. В окне, например.
Существует мир дома и мир природы, и связывает их окно. Во все времена окно, оконный проём становится центром событий в произведениях литературы и живописи. Здесь происходит немой диалог, поиск взгляда, демонстрация внешности. У окна назначают свидания, поют песни любимым. Можно с удовольствием задержать взгляд на резных ставнях и наличниках, удивиться кружевным занавескам, взглянув снаружи: со двора, с улицы, из окна транспорта, проходящего мимо… Или, наоборот, взглянуть на мир изнутри дома, полюбоваться небом, облаками. Открыв окно, насладиться ароматом цветов в саду, рассмотреть идущих мимо людей: посочувствовать прихрамывающему старичку, порадоваться за обнявшихся влюблённых, поболеть за участников детских шумных игр.
Беседы героев сказок часто начинаются и заканчиваются у окна. «Три девицы под окном пряли поздно вечерком» – так начинается пушкинская «Сказка о царе Салтане». И в кино сказочники именно у окошка сидят и сказки сказывают.
Окно в доме является источником света. В искусстве его образ связан с эмоциями автора, с его способностью пробудить их в другом человеке. У окна ловишь себя на мысли, что цветы надо поливать чаще, а кошке на подоконнике нравится, когда её гладят. Здесь удобно и уютно в кресле прочитать письмо, или книгу, не боясь, что кто-то нарушит твоё уединение или помешает душевным переживаниям. Да и сама книга, в определённом смысле, это окно в мир новых эмоций, знаний, и творческих идей. А фотографии в ней – хранители запечатлённых мгновений жизни. Они, как и фото из личного архива, могут неожиданно вызвать целую бурю забытых чувств через много лет после съёмки.
С детских лет мы знаем образное выражение «Окно в Европу», ставшее крылатым, благодаря пушкинским строчкам из поэмы «Медный всадник:
Отсель грозить мы будем шведу,
Здесь будет город заложен
Назло надменному соседу.
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно.
А вот строки из той же поэмы, где образ окна присутствует незримо, позволяя и нам оказаться рядом с поэтом и разделить его чувства:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой её гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Призрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла…
Виктор Астафьев в рассказе «Конь с розовой гривой» с любовью описывает окно деревенского дома, которое становится одним из замечательных элементов домового быта. Александр Куприн в рассказе «Чудесный доктор» противопоставляет крохотные окна у потолка в комнате бедняков Мерцаловых огромной яркой витрине гастрономического магазина. Бытовое окно в глазах автора и читателя обретает новый смысл. Образ вдруг оживает, и читатель испытывает жалость к бедным, порой голодающим детям, живущим в тёмной комнате.
Многие литературные журналы и альманахи, дореволюционные и современные использовали в своих названиях слово «окно»: «Окна», «Окно на Север», «Окно в мир»… В Санкт-Петербурге издается журнал поэзии «Окно». Выпуск 16 открывается статьёй Марии Амфилохиевой «По каким мостам летит «Заблудившийся трамвай»?» о стихотворении Николая Гумилёва.
«Герой стихотворения, вскочивший на подножку мифического трамвая, обращается к неведомому вагоновожатому с просьбой остановить движение, оставить его в Петербурге 1919 года, но трамвай летит дальше:
«Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трём мостам.
И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик, – конечно тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.
Три моста, точнее, упомянутые реки вовсе не случайны. Петербург-Петроград, Париж и Африка – это три географические ипостаси, которые много значили в жизни Николая Гумилёва. Но после пространственного перемещения проявляются ещё более фантастические особенности этого движения…
Где я? Так томно и так тревожно
Сердце моё стучит в ответ:
Видишь вокзал, на котором можно
В Индию Духа купить билет?»
И речь идёт не о географии, а об области Духа – об индийской философии, об учении о кармических перевоплощениях. Вся жизнь героя метафорически пролетает перед окном.
Особую силу приобретают стихи, положенные на музыку. Память людей живет и заставляет современных поэтов вглядываться в окна прошлого. Вот строки о трагедии Гражданской войны в России из песни «Русские», которую впервые в 2005 году исполнила группа «Любэ», (слова Михаила Андреева, музыка Игоря Матвиенко):
Мир далеко-далёко виден в окошках узких,
Русские рубят русских, русские рубят русских…
В тех окошках можно было увидеть и смерть Николая Гумилёва. Нет, его не зарубили, а расстреляли. Русские расстреляли русского. А мир далеко-далёко виден в окошках этих и сегодня…
В годы Гражданской войны возник новый вид агитационно-сатирической деятельности – знаменитые «Окна РОСТА». Сочетание различных жанров усиливает эмоциональное воздействие на человека. Крупноформатные плакаты, созданные художниками и поэтами Российского телеграфного агентства, выполнялись от руки и выставлялись в пустующих витринах магазинов. В них удачно использовались – карикатура, стихи, фельетоны. Говоря современным языком, это были комиксы, рисовавшиеся на скорую руку Маяковским, Родченко, Малевичем и другими авторами. Во время Великой Отечественной войны традиции «Окон РОСТА» продолжили «Окна ТАСС».
Крест окна – образ в образе. У эмигрантов часто окно олицетворяло ностальгию поэта, когда «из всей давно оставленной России» им «не хватало русского окна», или они просто грустили и вспоминали, как Иван Елагин «окно с большим крестом посередине / вечернее горящее окно». Символ распятия, креста в оконном проёме можно найти и в стихах современных поэтов: Евгения Аурова, Алексея Любегина, Галины Дёминой и других.
Невольно вспоминаю свои литературные опыты. Кажется, образ предмета, через который приходилось смотреть на мир, сам проникал в тексты и жил там самостоятельной, эмоциональной жизнью:
***
Рамы оконные
Белой эмалью покрасил,
И дом прозревший
Улыбается.
***
Ещё стоят
Бревенчатые избы.
Веет теплом
От кружевных занавесок.
От заботливо подкрашенных
Резных наличников…
Торцы брёвен
Словно фотоснимки
Прошлых лет.
***
Голубь присел
На подоконник.
– Прогони его, он больной, –
Ты сказала.
Не двигаюсь.
Сам недавно смотрел
На улицу
Из окна госпитального.
Моя память долгие годы хранит историю, рассказанную ветераном войны в Афганистане соседом Алексеем. Мы сидели за столом у окна. Он вспоминал войну, нервно курил и, когда говорил, смотрел мимо меня на улицу. Вид за окном – летний, мирный, надёжный – успокаивал. В нашем дворе цвела сирень и так же, как мы когда-то, бегали дети. Эта заоконная картина утишала его боль и здесь, дома, у окна, слова давались легче. Это о нём стихотворение «Обычный парень», которое заканчивается строфой:
Передо мной сидит он у окошка,
Не любит вспоминать войну и кровь.
Всё тот же, только поседевший Лёшка,
Всё тот же, только дёргается бровь…
Современная жизнь даёт возможность, а порой и вынуждает смотреть на мир не только через окно дома, но и поезда, через иллюминатор самолёта, корабля, даже через смотровую щель танка или через прицел оружия.
***
Кроваво-грязный
Вижу снова сон:
Патронник, лязгнув,
Заглотил патрон.
Дрожит холодный
Спусковой крючок.
В прицел голодный
Смотрит мой зрачок…
В САМОЛЁТЕ
Опять смотрю на мир в иллюминатор
От горизонта движется, растёт,
На облачном снегу, как будто нарты,
След оставляет встречный самолёт.
И видится: вздымаются торосы,
И в полыньях качается шуга,
Всплыла подлодка и на льду – матросы –
Причудливо белеют облака!
***
Смотрю недоуменно, сонным взглядом
На мир через оконное стекло.
Мне кажется: со мной твоё тепло,
И аромат волос витает рядом.
Быть может, ты привиделась во сне?
Или на самом деле так случилось –
Мы плавились на жертвенном огне.
И радостью лицо твоё лучилось…
…Исчезла ты неслышно и светло,
Но аромат волос витает рядом.
На мир смотрю я просветлённым взглядом.
Мне кажется невидимым стекло.
В истории первый оконный проём получил названия: «око божье» (окно), глаз ветра (window) Вспомним компьютерную терминологию. Оконный проём – архитектурный элемент. На картинах художников он выступает как метафора надежды, шага в неведомое. Первые окна были маленькие, мутные и использовались в церковной архитектуре. Свет, льющийся с небес через витражные окна, воспринимался, как божественное присутствие. Три окна в оконном проёме церкви символизировали Святую Троицу. В живописи художников Возрождения вид из окна играл самостоятельную роль пейзажа: «Мадонна Литта» и «Мадонна Бенуа» Леонардо да Винчи, «Мадонна с гвоздиками», и «Портрет молодого человека в красном» Рафаэля Санти. На портрете изображение человека помещено в раму окна, которая является одновременно и рамой картины. Теоретики искусства Возрождения считали, что живопись – обозначенное границами рамы распахнутое окно в другой мир. На фоне оконного проёма появилось ощущение пространства, единения человека и природы, предположение развития сюжета.
Настоящим мастером освещения, в жизни и творчестве которого окна сыграли очень важную роль, был нидерландец Ян Вермеер. Для него было важно, куда и как проникает свет, через открытое или закрытое окно и в какое время. Свет играл не только роль освещения. Он предавал картине особую художественную красоту. Именно такой работой является полотно «Девушка, читающая письмо у открытого окна».
Образ женщины у окна не даёт покоя художникам сотни лет: «Девочка с персиками» и «Портрет Ольги Трубниковой» Валентина Серова, «Женщина в окне» Василия Тропинина и другие живописные произведения. В ХХ веке Сальвадор Дали прославился своими экстравагантными полотнами и эпатирующим поведением, но одной из лучших его картин считается «Женская фигура у окна» (1925), где он использует приём картины в картине, подсмотренный у мастеров прошлого. Окно стало важным посредником между внутренним и внешним миром, призывающий оторваться от повседневности.
Концептуалист Иван Чуйков закрашивал оконные рамы белой краской, а поверх неё рисовал пейзаж, и картина становилась экраном. Сегодня на экране телевизора, компьютерного монитора или мобильного телефона мы можем посмотреть множество фильмов, спектаклей, репродукций картин, переместиться в любой уголок мира и узнать массу интересных вещей. Экран кино, занавес и сцена театра или концертного зала становятся окнами, за которыми можно разглядеть мир во всём его многообразии. Сами названия фильмов говорят об этом: «Окно в Париж» – фантастическая комедия, «Женщина в окне» – детектив. Электронные экраны, «мыши» и клавиатуры заменяют сегодня все остальные источники информации, а порой и способность чувствовать, размышлять и запоминать. Писатели предпочитают не старые добрые листы бумаги и авторучки, а осваивают клавиатуру и пульты управления электронными «окнами». Кажется, многие погрешности таких текстов обязаны своим появлением торопливости своих полу-электронных авторов. Но пишущие машинки ушли в прошлое…
И вот уже на пороге наших жилищ замаячил искусственный интеллект. Вопрос о будущем возникает внезапно при виде двойника знакомого человека в окне экрана. И голос похож, и способности есть на любой вкус. Хочешь стих, хочешь прозу, хочешь музыку или картину напишет. Или, чего доброго, скомандует что-нибудь с экрана…
Автор и ведущий замечательного цикла передач на петербургском телевидении Илья Стогов ведёт свои шоу из студии на фоне панорамных окон. От пола до потолка они высятся за его спиной. Илья Юрьевич сидит в кресле в свободной позе и с юмором, а иногда с удивлением и грустью рассказывает нам о Петербурге и петербуржцах. Заглядывает в бумаги, исписанные авторучкой. Может потому и передачи интересные. Вот оно, окно нашего города, с ответами на вопросы горожан, с вопросами, на которые пока нет ответов, с короткими, но зажигательными музыкальными паузами и традиционным добрым советом ведущего: «Обнимите тех, кто рядом с Вами». Иногда я открываю окно компа или форточку мобильника, чтобы посмотреть или пересмотреть эти передачи. Через прозрачные стёкла видна «Аврора» на вечной стоянке у Нахимовского училища, которое я закончил в прошлом веке. Вспоминаю, как в выходные иногда сидел на подоконнике и смотрел через огромное окно на солнечную набережную, где гуляли девушки. На мосты и здания любимого города. На волны и облака… И вид этот уже при первом появлении в окне телевизора вызывает волнение от воспоминаний о прошедшей юности. А значит, автор сумел вызвать сопереживание у зрителя! Всё так же несёт свои воды Нева. И время летит. Неумолимо и безвозвратно.