О книге прозы поэта Николая Рачкова.
Истинный поэт, концентрируя в слове духовную энергию своего народа, стремится отразить её прежде всего в поэтическом слове. Но иногда ему хочется поделиться воспоминаниями о жизни и творчестве современников, братьев по поэтическому цеху, чтобы читатель почувствовал в них не только душу автора, но и биение пульса эпохи, отражённой в душах современников.
С одними писателями связывает тесная дружба, а с другими — общение на литературных мероприятиях. Но самое главное — автору воспоминаний необходимо почувствовать духовную близость с ними и рассказать о том, что соединяет его с судьбой поколения. С одними он встречался, «чаёвничал», переписывался, других — встречал на конференциях, на пленумах, литературных праздниках, юбилеях. А может быть, ему посчастливилось даже побывать у поэта на родине, увидеть его среди родных и близких людей, среди земляков, услышать, как они читают свои стихи, что говорят о России, о земле, о людях, каким словом наполняют мир русской поэзии.
А если страницы книги воспоминаний будут написаны с большой искренностью и теплотой, она позволит каждому из нас глубоко осознать, как важно воспитание души через судьбу твоего поколения.
Вдумаемся в слова поэта Николая Рачкова о Валентине Распутине на страницах недавно вышедшей в печати его книги «С любовью и печалью. Воспоминания. Проза». (Санкт-Петербург, 2024 год): « Я впитывал в себя его рассуждения о состоянии России, русской деревни, его оценку событий, деятелей литературы и искусства, его горькие мысли о будущем Союза писателей. Это было своего рода воспитание души, наставничество, школа творческого взгляда на жизнь. Для меня он был и остаётся великаном духа, человеком чистейшей совести и высочайшего гражданства».
Открывая перед собой книгу воспоминаний поэта Николая Рачкова, приходишь к мысли о том, что встреча с каждым писателем была для него очень важной. Эти встречи помогали ему формировать взгляды на жизнь, на человека, на природу и написать о самом главном, выстраданном, наболевшем и радостном.
В книге нет случайных имён: каждое имя — это «подарок судьбы» для поэта». Например, о Василии Белове Николай Рачков пишет: «Боже мой, каким же счастьем одарила меня судьба, сведя нас в златоглавом Киеве!». В Киево-Печерской лавре они с Беловым оказались вместе в церковной лавке, купили медные крестики. О многом беседовали, рассуждали. Находясь в Софийском соборе, они поднялись на хоры, где хранились фрески из взорванной церкви. Особенно покорила их одна из фресок, на которой был изображён Ангел, свивающий Небо в свиток. Долго смотрели они на это древнее живописное чудо. Василий Белов, глядя на фреску, сказал Николаю Рачкову: «Ты гляди, Николай, запоминай… Красота-то какая, а смысл-то какой… И не зря, не зря осталась целёхонькой именно эта фреска. Чтобы задумались люди…» На этой фреске, над которой Василий Белов предлагал задуматься человеку, отражено пророчество Иоанна Богослова о конце света. Вот почему Ангел сворачивает Небо в свиток.
Именно Василию Белову, автору замечательных рассказов и повестей о жизни русского народа, Николай Рачков после смерти писателя посвятил следующие строки.
Где Василий Иваныч? Не стало, не стало Белова,
Не услышим мы больше его наболевшего слова,
По-крестьянски простого, в колосьях любви и печали,
Мы его неизменно с надеждою в сердце встречали.
Нет Белова теперь, весь ушёл до последней он фразы
В свои повести честные, в жгуче живые рассказы
О деревне родной, о мужицкой судьбе, о народе,
О народе, о том, что и сам растворился в природе…
Ценным для читателей является желание Николая Рачкова почти в каждой статье обобщить мысли и чувства о своих современниках в лирическом исповедании о них, в стихах, необычайно емких, глубоких, искренних. Так, например, о поэте-фронтовике Федоре Сухове он пишет:
Памяти Фёдора Сухова
Не прельщался ни славой, ни златом.
От властей и от власти далёк.
Отзвенел колокольчик. Отплакал.
Отлюбил. Отстрадал. Отберёг.
Отглядел эту синь, эту зелень —
Разве что-то иное родней?
И упал.
И обнял эту землю,
Чтобы слиться безропотно с ней.
Автор книги «С любовью и печалью» стремится выделить самое главное в каждом из писателей. Например, в поэте Фёдоре Сухове он увидел «аввакумовское начало», потому что «храбрый офицер-фронтовик», автор замечательных стихов и прозы, даже внешне напоминает ему неистового проповедника протопопа Аввакума, его земляка. Николай Рачков пишет: «И я до сих пор вспоминаю его непокорный, как характер поэта, вихор на голове, его чёрные печальные глаза всё повидавшего в жизни солдата, его почти громовой голос при небольшом росте и сухонькой фигуре с посохом в руке: «Аввакума буду читать… Слушай!»
Панорама имён небольшой книги воспоминаний Николая Рачкова не так широка, но глубока и объёмна. И всё-таки какими именами она наполнена! Валентин Распутин, Василий Белов, Сергей Викулов, Виктор Боков, Фёдор Сухов, Николай Старшинов, Юлия Друнина, Владимир Соколов, Сергей Орлов, Ольга Берггольц, Михаил Дудин, Егор Исаев, Расул Гамзатов, Михаил Аникушин…
Душа автора книги обращена также и к воспоминаниям о поэтах-земляках, которых он знал с юношеских лет, когда жил в родном селе, под Арзамасом, потом встречался с ними в Нижнем Новгороде на студенческих вечерах, в литкружке Бориса Пильняка, в Доме учёных, в совместных поездках в Кстово, в Семёнов, в Городец, где поэты выступали со своими стихами. Это, например, воспоминания о поэте Юрии Андрианове, наполненные стихами поэта, его письмами.
А с какой теплотой и искренностью Николай Рачков пишет об Александре Люкине, с которым он ещё в молодости встретился на одном из поэтических вечеров в Доме учёных в Горьком, сразу почувствовав, что Александр Иванович был «в поэзии самородком, причём редчайшим, драгоценным». Автор книги так характеризует поэта-земляка: «Труженик войны, он и после был честным тружеником в мирной жизни. И писал, и любил тех, кто растит хлеб, кто стоит у станка, строит дороги, дома, тех, кто реально созидает настоящее».
Немало страниц книги отведено Николаем Рачковым арзамасскому другу, поэту Александру Плотникову, который был старше Николая Рачкова на двадцать лет, но постепенно их общение переросло в крепкую дружбу. Александра Плотникова он называет «мудрым наставником», вспоминая поездки с ним на машине, выступления в десятках школ, на клубных сценах, в колхозах, в заводских цехах, на полевых станах Горьковской области. Это время для поэта было «радостным», потому что все тогда жили литературой, поэзией. Он пишет: «Восторг от хороших стихов, прочитанных в журналах или книжках, нас объединял. Сейчас думаю: главное накопленное богатство нами в жизни — это богатство души. Всё остальное — не в счёт».
Автор книги пишет о таком богатстве, которое нельзя потерять — о богатстве духовного мира писателей, которые своей судьбой, своим поэтическим словом наполняли кладовую его души.
Чем же наполнена кладовая души поэта Николая Рачкова, который впервые в своём творчестве обратился к прозе?
Знакомясь с книгой воспоминаний, мы погружаемся, вместе с автором, в жизнь нашей литературы последней четверти двадцатого века, а затем — в драматический калейдоскоп «перестройки», когда Россия изменила границы, название, государственный строй. Писатель, даже гениальный, не может ничего изменить в ходе истории, но он способен многое предвидеть, предсказать, предупредить, более глубоко, чем кто бы то ни было, рассказать правду о своём времени. А самое главное — сохранить огонь своей души и наполнить читателя верой, что «Россия была и будет».
У Николая Рачкова есть замечательное стихотворение, которое можно было бы поставить эпиграфом к книге воспоминаний.
Горюешь ты: какая жалость —
Опять в судьбе не повезло.
Вновь вырвалось из рук, сломалось
Надежды хрупкое весло.
Какие б дали ни манили,
Ты душу бережно храни.
В жестоком и прекрасном мире
Жить нелегко в любые дни.
Жить нелегко, но падать духом
Нельзя. Не хнычь и не тужи,
Назло невзгодам и прорухам
Себя с достоинством держи.
Ты в этом мире не случайно —
В любви, в мечте, в добре, во зле.
Ты человек. И ты есть тайна.
Ей нет разгадки на земле.
В книге воспоминаний Николая Рачкова перед нами предстают судьбы поэтов, прозаиков, в творчестве которых ярко отразилось вечное движение подлинной культуры человеческого духа, чувство родины и стремление сохранить великое русское слово.
В статье о Валентине Распутине «Была дарована благость» Николай Рачков пишет о том, что его сближало с писателем: Это прежде всего — общение на литературных мероприятиях, во время совместных посещений дорогих русскому сердцу уголков России. Сначала было знакомство с прославленным русским писателем в Москве в 1985 году, в кабинете главного редактора журнала «Наш современник», где Рачков увидел обыкновенного, простого человека, который скромно улыбался и «с усмешкой рассказывал о жизни в Иркутске, о погоде, о дороге». Там впервые поэт и прозаик пожали друг другу руки.
Вторая встреча Рачкова и Распутина состоялась в 1998 году в Санкт-Петербурге на Пленуме Союза писателей России. А потом было знакомство с городом. Во время экскурсий, отмечает Николай Рачков, они с Распутиным часто оставались вдвоём. Так было и в Троицком соборе Александро-Невской лавры, когда оба зажгли свечи у Иверской иконы Божьей Матери и помолились.
В следующем году они встретились во время поездки из Петербурга во Псков на празднование 200-летия со дня рождения А.С. Пушкина, а через два года Валентин Распутин пригласил в Иркутск на праздник «Сияние России», где были выступления в городской библиотеке, в университете, в институтах, техникумах, в зале филармонии, путешествие на катере по Байкалу…
И всё это время Николая Рачкова наполняли мысли о том, что рядом — учитель. Автор книги пишет: «Особенно нас сближала боль за русскую деревню, за погубляемые леса и реки, за разрушение нравственных, культурных традиций народа».
Навсегда в памяти поэта осталось горькое прощание с Валентином Распутиным в Москве, в храме Христа Спасителя, где, «увидев исстрадавшийся, изболевшийся до неузнаваемости лик любимого писателя», и людей, которые нескончаемым потоком шли и шли к его гробу, чтобы проститься с ним, возложить цветы и зажечь свечу у иконы, можно было бы до глубины души почувствовать, какого сына потеряла Россия. Это был, по словам Николая Рачкова, художник, «взыскующее слово» которого «взрывает русские сердца», помогает ясно осознать всё, что «безнравственно и ложно», и наполнить душу каждого из нас ощущением правды и совести.
Идти «от сердца к сердцу» в своих мыслях о писателях- современниках, умело при этом в скупых деталях вылепить их человеческий образ, обрисовать характер, рассказать, какими мыслями каждый из них делился с автором книги, -это дело непростое. Для этого и самому нужно быть «рыцарем духа»: что-то записывать в блокнот, многое сохранить в памяти, а самое главное — глубоко знать и понимать внутренний мир того человека, о ком ты пишешь. И, конечно, рассказать о нём добрыми и сердечными словами.
На наш взгляд, именно такую задачу и видел перед собой Николай Рачков, как художник слова, выбирая для книги такое название — «С любовью и печалью». В ней — семнадцать глав, наполненных высокими мыслями автора о писателях, с которыми свела его судьба в разные периоды жизни на путях и перепутьях российской истории. В книге много редких фотографий из архива автора, что делает материал книги ещё более зримым, интересным.
В своей книге Николай Рачков раскрывает не только «самоцветные поэтические таланты» авторов, но ещё пишет о тех, кто «сотворил в литературе не менее значительное, чем стихи и поэмы.» Ему дорог поэт и редактор Сергей Викулов, который создал «один из самых читаемых, самых уважаемых в стране» журналов — журнал «Наш современник». Сергей Викулов всегда вёл с авторами, как редактор, серьёзный разговор, «по косточкам разбирал страницы, подчёркивал и достоинства, и недостатки», предлагая некоторые материалы дорабатывать. Николай Рачков пишет: «С каждым годом он производил впечатление всё более озабоченного и усталого человека. В обществе нарастало напряжение. Так называемая перестройка катилась в объятия катастрофического распада страны. Ему это видно было как никому. Викулова донимали и справа и слева, и, видно, достали всё же — он освободил место главного редактора журнала». Викулов собирался писать статью о поэтах из провинции, поделился в Николаем Рачковым своими планами. Но силы его уходили. Было видно, как он постарел, как его «ясные голубые глаза заметно поблекли». А вскоре его не стало.
А какие важные для начинающего поэта уроки получал Николай Рачков от московского поэта Виктора Бокова, который своей крупной фигурой напоминал ему «старорусского барина», чем-то был похож «на певца Шаляпина, на писателя Алексея Толстого вместе взятых». Тщательно разбирая стихи Николая Рачкова, он всегда указывал на недостатки и учил: «Никогда не пиши того, за что потом тебе будет стыдно. Не обо всём нужно писать. Больше думай. Свой ум проверяй сердцем. Не переставай любить Пушкина». Именно Виктор Боков высоко оценил поэзию, Николая Рачкова, назвав поэта «звонким жаворонком России». Приведённые в статье о Викторе Бокове письма говорят о его большой мудрости. Николай Рачков пишет, что Виктор Боков никогда не поддерживал в разговоре лагерную тему, хотя «жила в его душе затаённая обида, что не обошла судьба его, молодого, эта горькая участь». Это был отзывчивой души человек, уникальный лирик, который многим поэтам в нелёгкие годы смуты и раздора оказывал моральную поддержку. Его уроки навсегда остались в памяти Николая Рачкова, называвшего Виктора Бокова своим «крёстным».
Всего одна встреча была у автора книги с поэтом Владимиром Соколовым, которая проходила во время Всесоюзного праздника Пушкинской поэзии, в начале семидесятых годов прошлого столетия, когда поэты, критики, зарубежные гости остановились в городе Арзамасе. Делегация была приглашена на встречу со столичным поэтом Владимиром Соколовым в Дом Советов, где находилась редакция «Арзамасской правды». У выступавшего, которого Николай Рачков называет «волшебным певцом», лицо было незабываемым: «Оно было почти серым, покрытым сетью мелких морщин, казалось почти неживым. Оно не осветилось ни разу ни улыбкой, ни даже усмешкой. Оно было совершенно бесстрастным… Столько в нём сгоревшего, пережитого…» -пишет Николай Рачков. Владимир Соколов прочитал несколько своих стихотворений, в том числе и «Звезду полей», а потом заметил: «У Коли Рубцова тоже есть стихотворение, которое так и называется. Но оно лучше моего…» В конце выступления он говорил о Пушкине, которого любил с детства. Поэт сказал: «Без Пушкина Россию невозможно представить. Гоголь был неправ: и через 200 лет и через 500 лет второго Пушкина не будет. Это гений — на века..»
С «любовью и печалью» написаны страницы книги, рассказывающие о многих поэтах, в том числе и о поэте Николае Старшинове, портрет которого Рачков описывает так: «Он вошёл — небольшого роста, худощавый, цыганисто-смуглый, черноголовый, улыбнулся смущённо, оглядел нас своими чёрными пристальными глазами и сказал: «Это ничего, что нас мало. Бывает. Я всё равно вам не только стихи почитаю, но и спою под гармошку. Я ведь на фронте был ротным запевалой. Конечно, сейчас голос уже не тот, но попробую…»
Письма Николая Старшинова Николаю Рачкову наполнены любовью к русской многострадальной земле, по которой ему с каждым годом ходить было всё труднее и труднее. Он пишет в своих письмах, что «уже пятый год не заживает рана, зашевелились осколки гранаты», «а извлекать их хирурги не хотят, говорят, что они в кости сидят, растревожишь их, ещё придётся ампутировать ступню. Мол, пятьдесят с лишним лет проходили с ними, ходите до конца своих дней…»
Поэты-фронтовики вызывают всегда у Николая Рачкова особые чувства, и он всегда дорожил встречами с ними, потому что они были очень интересными людьми: вели откровенные, принципиальные разговоры о жизни в послевоенной русской деревне, в которых открывалась не знающая компромиссов их прямота, открытость и бесхитростность в общении.
Их портреты нарисованы мастерски автором книги, правдиво, без всяких прикрас. Главное в их облике — следы жестокой войны. Вот как описывает Николай Рачков свою встречу с поэтом Сергеем Орловым в гостиничном номере города Горького: «Я робко зашёл и увидел у окна поднимающегося со смятой кровати человека с обрубком ноги, торчащей из-под простыни. Его заросшие рыжеватой бородой и бакенбардами лицо было покрыто кусками мёртвой жёлтой кожи. И только синие-синие глаза оживляли это неживое лицо. И эти синие-синие глаза глядели на меня так стеснительно, словно стыдясь впечатления, которое произвела на меня эта встреча. Неужели это тот самый знаменитый Сергей Орлов, вот этот страдающий инвалид в нательном белье?! Я стоял как вкопанный. Я сразу забыл о своих стихах. Невероятной силы жалость сжала мне горло к этому мужественному человеку, герою-фронтовику, чудом оставшемуся в живых в горящем танке. Какие же муки, какие страдания он перенёс — и какие честные, правдивые, талантливые стихи о войне, о жизни!»
Навсегда остались в сердце Николая Рачкова встречи с поэтом Михаилом Дудиным. Первая встреча, которую описывает автор, произошла в Большом Болдино на Всесоюзном празднике поэзии в 1984 году, где была предоставлена честь вместе с ним открывать торжество у памятника великого русского поэта. После чтения стихов возник диалог между поэтами, во время которого Николай Рачков подарил Михаилу Дудину сборник своих стихов.
А после этой встречи, спустя немного времени, он получил от Дудина сборник его стихов «Ключ», который был проиллюстрирован собственными рисунками поэта.
Вторая встреча состоялась неожиданно в Ленинграде, на Невском проспекте, когда Николай Рачков уже переехал жить в Тосно и стал членом Ленинградской писательской организации.
Здесь, на Невском, Николай Рачков расспрашивал Михаила Дудина о ленинградских поэтах. Михаил Дудин вспомнил стихи поэта Алексея Лебедева, подводника, не вернувшегося из боевого похода в тысяча девятьсот сорок первом году. Он предсказал свою гибель в морских глубинах. Михаил Дудин, который хорошо знал Алексея Лебедева, посвятил ему такие строки:
Жизнь твоя как прыжок с трамплина
В невозвратную глубину,
Мать умрёт, не дождавшись сына,
У печали своей в плену.
Станет каменным у причала
Юной женщины силуэт.
Песне верности нет начала,
Окончания тоже нет.
В каждом из великих испытаний наша Родина стояла перед смертельной угрозой уничтожения врагом самих основ её бытия — государственного, национального, культурного, языкового. Шла борьба не на жизнь, а на смерть, борьба двух несовместимых миров, и русский воин, как освободитель, приходил к другим народам в смертельно опасные для них годины. Среди тех поэтов, которые отразили эту тему, был поэт Егор Исаев, статью о котором Николай Рачков начинает со строк:
И я встаю,
тревогу бью
Всей многотрубной медью,
Я Гансу руку подаю,
Я Курту руку подаю,
Тебе же, Хорст, помедлю…
А далее в статье идут размышления Николая Рачкова об эпическом размахе поэмы «Суд памяти» Егора Исаева, поэта-фронтовика. Эту поэму Николай Рачков назвал «неожиданным, страстным по своей антивоенной направленности произведением». Встречи с поэтом описаны ярко, живо. Чаще всего между ними был разговор по телефону о поэзии. Например, о Рубцове Егор Исаев сказал: «Глубок колодец, чем глубже — тем вода холоднее, чище»… Автор назвал Егора Исаева «незаурядным русским поэтом», который говорил о себе:
Жизнь моя — поэзия!
Ты как боль по лезвию.
Ярко описана Николаем Рачковым встреча с поэтом Расулом Гамзатовым на съезде Союза писателей России в Кремле в 1985 году. По окончании съезда многие хотели сфотографироваться с поэтом из Дагестана, а он приветливо звал к себе и знакомых, и незнакомых людей, улыбаясь и широко распахнув руки, и при этом обрастал толпой и, по наблюдению Рачкова, был подобен горе Казбек в окружении Кавказских гор. Уже после смерти Расула Гамзатова была поездка в Махачкалу, где родные и друзья поэта в Доме-музее бережно сохраняют память о нём. Побывал Николай Рачков и у подножия горы Тарки, где на пустынном мусульманском кладбище покоится прах поэта и его жены Патимат. Он также — с замиранием в сердце — посетил высокогорный аул Цада, бедную саклю, где родился Расул Гамзатов. Вокруг там можно увидеть только голые горы, а над ними — высокое небо, Николай Рачков пишет: «И небеса возблагодарили аварцев одним из самых ярких поэтических талантов на земле. И он сверкнул в небесах жизни ярчайшей звездой, которая рассеивала мрак многих душ и подарила восхищение миллионам»
Известно, что Николай Рачков стал лауреатом литературных премий: имени А. Твардовского, «Ладога» имени А. Прокофьева, имени Бориса Корнилова, и других литературных премий. Награждён он был и премией имени Расула Гамзатова, поэтому ему было особенно дорого имя замечательного аварского поэта, который, по словам Николая Рачкова, стал «стихом, легендой, песней» для многих людей земли.
Клинком сияет стих свободный,
Глумленьям века вопреки…
Поэт,
любимец всенародный,
Лежит на кладбище Тарки.
Над ним скала в застывшем горе,
И солнце травы жжёт дотла.
Внизу сурово плещет море,
Внизу кипит Махачкала.
А здесь и птице нету пищи,
И зверь бежит отсюда в лог.
Какое бедное кладбище!
Какой пустынный уголок!
Не мог не отметить в своих стихах Николай Рачков и того, что поэзия Расула Гамзатова подарила нам замечательный поэтический образ журавлей, покидающих родной край с прощальным кликом:
И, покидая край свой милый,
Не просто так, не зря, не вдруг
Клин журавлиный
над могилой
Почётный совершает круг.
В книге «С любовью и печалью» автор нарисовал образы двух русских поэтесс: Ольги Берггольц и Юлии Друниной. Хочется ещё раз повторить слово «нарисовал», при чём портреты у него получились высоко художественные, динамичные, психологически точные.
Юлию Друнину Николай Рачков встречал на Всесоюзном Пушкинском празднике поэзии в Большом Болдине в 1984 году. Он сразу заметил её «горделивую осанку головы, с волнами разбросанных по плечам волос», её восторженный взгляд, устремлённый на усадьбу Поэта. Позже, затаив дыхание, вместе с другими людьми, слушал её чтение стихов на пушкинскую тему в переполненном зале. Новая встреча поэта с Юлией Друниной была в Москве, где она поделилась с Николаем Рачковым своей радостью: после её выступления к ней подошёл Михаил Горбачёв и похвалил стихи, напечатанные в «Правде». Тогда она жила верой в «настоящего молодого вождя», который несёт благодатные перемены в жизнь страны. Но после этого к Юлии Друниной пришло прозрение и горькое разочарование, потому что она всегда «жила по меркам любви и верности военных дней». Завершая свой рассказ о двух встречах с Юлией Друниной, которая была сражена тем, что происходило в разрушенной стране, а потом ушла трагически из жизни. Николай Рачков пишет: «Она до конца оставалась верным солдатом великой страны, которую предали. И её прощальное стихотворение о том, что не может видеть, как Россия летит под откос, ошеломило многих. Она ушла, как уходят в бой солдаты, зная, за что погибнут».
Встреча с Ольгой Берггольц у Николая Рачкова произошла в Семёновке, под Нижним Новгородом, в июле 1967 года, когда отмечался юбилей Бориса Корнилова. После официальной части принимала писателей у себя дома мать поэта — Таисия Михайловна Корнилова. Николай Рачков вспоминает, что Ольга Берггольц часто наклонялась к матери Бориса Корнилова и что-то ей говорила. А потом они сидели рядом на кухне, в обнимку, и Ольга плакала, повторяя сквозь слёзы: «Ты прости меня, мама…»
Несомненно, что такие детали из жизни Ольги Берггольц мог описать только человек с чутким сердцем, которое нацелено на добро и приходило в волнение от всего, что его окружало в Семёновке: от цветущего лета за окном, от «пряного запаха луговых и садовых цветов», от «запаха млеющих лип и сосен», от «брусничного заката над Заволжьем».
Завершает книгу воспоминаний Николай Рачков очерком о скульпторе Михаиле Аникушине, о котором он напишет такие строки:
Нет, связь традиций не нарушена.
Есть животворное звено.
Ведь Михаила Аникушина
Не гаснет в Питере окно.
Глядели недруги растерянно,
Как рядом с классиками встал,
Когда он Пушкину уверенно
Помог взойти на пьедестал.
Встречи с Михаилом Аникушиным, человеком «небольшого росточка», «в костюмчике тёмного цвета», который с гордостью говорил собравшимся в его мастерской именитым гостям, и простым студентам, и начинающим художникам, для которых устраивал в ней мастер-классы: «Я художник. Русский художник». Однажды Николай Рачков пригласил Михаила Константиновича в Тосно: была идея создать новый памятник на братской могиле павших в боях за город солдат в Великой Отечественной войне, но этим планам не удалось осуществиться из-за болезни скульптора и ухода его из жизни. Михаил Аникушин остался в сердцах у многих людей: до сих пор все мы, как и поэт Николай Рачков, подходя к Русскому музею, где на площади Искусств «стоит великолепный бронзовый памятник вдохновенно читающему стихи молодому Пушкину», готовы без устали смотреть на «лёгкий, порывистый силуэт», и нам трудно представить блистательный Санкт-Петербург без этого аникушинского памятника, который поэт Николай Рачков называет «гениальным творением».
Книга воспоминаний Николая Рачкова, секретаря Союза писателей России, лауреата всероссийских и международных литературных премий, академика Петровской академии наук и искусств, Почётного гражданина Ленинградской области, которую он подарил современному читателю, можно считать значительным событием в литературной жизни России: Она наполнена отзвуками Великой Отечественной войны в судьбах многих поэтов-фронтовиков, которые вместе со всем советским народом отстояли рубежи нашей Родины. Они страдали от потери друзей и близких, от осколков и незаживающих ран в теле. Вернувшись в строй в условиях послевоенной разрухи, снова занялись литературной работой. А некоторые из них, как, например, Фёдор Сухов, отправлялись в путешествие по своим фронтовым дорогам. Причём, Фёдор Сухов совершал такие походы несколько лет подряд, чтобы изучить каждую деревеньку, каждый лесок и овражек, побеседовать с местными жителями и написать об этом книгу прозы «Ивница».
Писатели военных лет не умели и в мирной жизни щадить себя, всегда были одержимы работой, не признавали бездеятельного отдыха. Непрестанные думы о судьбах России, русской деревни, чувство личной ответственности за все непорядки, совершаемые в стране, они всегда несли в своём сердце. Поэтому в книге воспоминаний Николая Рачкова немало радостных и грустных переживаний автора, связанных с судьбой тех прозаиков и поэтов, которые были ему особенно духовно близки и дороги и наполняли душу деятельной любовью ко всему живому на земле.
Эта книга наполнена исповедальной правдивостью и искренностью автора книги. Её страницы погружают нас не только в судьбу литературных друзей и единомышленников Николая Рачкова, в их мысли и чувства, но позволяют увидеть тот нравственно-очистительный заряд, который помогал молодому поэту в течение всей жизни совершенствоваться профессионально, способствовал духовному прозрению и очищению.
Хотелось бы, чтобы у этой книги было продолжение. Ведь автор книги — человек благостный, честный, несущий миру идеи добра и любви. В сборнике стихов Николая Рачкова «За нашу веру и славу» я наугад открыла страницу, где вдруг нашла такие строки, которые, как в зеркале, отразили то главное, о чем рассказал он в своей книге воспоминаний. И я подумала, что перо этого поэта живёт особой памятью, «памятью сердца». Именно это позволяет ему принять свою Родину, народ, своих друзей во всей их красоте, а также — увидеть и понять всё «смертное и святое», чем наполнена наша жизнь:
Занесла же судьба! Окатила волной штормовою.
С ног меня не собьешь, я на палубе духом окреп.
Знаю только одно: я обязан теперь головою
Всем, кто рядом со мной, с кем делю я работу и хлеб.