Помните мультфильм «Полный расколбас» (“Sausage Party”)? Продукты узнают, что из супермаркета они попадают не в лучший мир, как всегда считали, а на тарелку в качестве обеда. О ужас! Начинается бунт, пародирующий все, что подвернулось аниматорам под руку – от мелодрам и политики до романов Кастанеды и буддизма.
Так вот, поэтический цикл «36 французских трагических песен из жизни продуктов» не менее остросюжетен и так же наполнен аллюзиями. «Жан-Ги, военный круассан, влюбился в суши Кику-сан…» – догадайтесь, чем кончилось дело? Обаятельные персонажи — фрикаделька Валентин, блуждающий в Лувре, кускус Назим, променявший визит к мулле на футбол, растаявший на пляже грильяж Лоран и другие – попадают в переделки и впросак, теряют голову от любви и служат предметом для извлечения морали и философствования. О том, как французские гастропесенки перепелись на русский язык, рассказывает их «переводчик» (а на самом деле – создатель), поэт Дмитрий Легеза.
– Дима, сколько лет ты изучаешь французский язык? Чем он тебя очаровал?
– Не могу сказать, что я его интенсивно изучаю. Лет 10 назад учился на курсах, с тех пор периодически пытаюсь вспомнить перед поездками или просто так. Очень нравится музыка французского языка, он (язык) словно специально создан для поэзии. В оригинале читал когда-то – басни Лафонтена (до сих пор помню начало про волка и ягненка), классику Бодлер-Верлен-Рембо-Аполлинер. И еще периодически современных авторов, которые дарят мне свои книги.
– Ты перевел (а на самом деле, написал) цикл гастрономических французских песенок — аппетитный и забавный. Понятно, что Франция — страна гурманов. Но неужели там и поют про еду?
– Про еду поют везде, это чудесная тема для песен. Что касается Франции, в свое время была очень популярна веселая песенка «Les cornichons», которую исполнял Нино Феррер; о еде пели и Серж Генсбур, и Далида с Аленом Делоном (помните “Caramels, bonbons et chocolats”), а уж про вино и кофе… Правда, в этих песнях еда все же еда, а не самостоятельно действующие персонажи. В моих же «переводах» продукты – вполне себе живые и активные, со своими характерами – это больше напоминает детские стихи, хотя сюжеты там зачастую недетские. Но от кулинарной части никуда не деться – надеюсь, она соответствует высокому уровню La cuisine française. Во всяком случае, могу с гордостью сказать, что получил в фейсбуке несколько положительных комментариев от известного знатока и кулинара Бориса Бурды.
– Стилизация – этот жанр сродни пародии? В чем его сложность?
– Мои песенки трудно назвать стилизацией – для стилизации нужен какой-то оригинал, как и для пародии. Скорее это сродни мистификации – переводу текстов несуществующего автора, хотя сам автор и не указывается. Возможно, автора следует придумать, но для этого нужно время. Сложности в написании текстов нет, достаточно просто настроиться на нужную волну, а там… вовремя остановиться, иначе получится никому не нужный увесистый том.
Однако жизнь без стилизаций и литературных мистификаций была бы скучна. На этом поприще прославились и Толстой с друзьями, и Волошин, и Мериме. А кто не знает великого французского поэта, непревзойденного мастера сонетов Гийома дю Вентре, появившегося в 1943 году стараниями его «отцов» Якова Харона и Юрия Вейнерта.
В случае с французскими песенками мы имеем дело с «мистификацией без автора». Точнее, об авторе можно сказать, что он француз и большой любитель кулинарии, ибо герои его стихов – знаменитые продукты французской кухни, которые живут самостоятельной весьма насыщенной жизнью. Мне же досталось скромная роль «переводчика», возможно, не очень умелого, поскольку многие слова и фразы пришлось оставить на языке оригинала (понимание оного читателем приветствуется). Большинство песен из жизни продуктов весьма печальны, поэтому не стоит показывать их детям моложе 14 лет. Песен ровно 36, как видов Фудзи у Хокусая, но это уже другая страна и другая история.
– Япония, насколько я знаю, в твоем сердце занимает не меньшее место, чем Франция. Японские дорамы, японский лук (как он на самом деле называется?), коллекция повязок сумоистов, гейши, и, есть, наверное, стихи в японском стиле?
– Из всего перечисленного могу с уверенностью назвать лишь японский лук юми, остальное – на совести интервьюера. Да, мне нравится кюдо – стрельба из японского асимметричного лука, я несколько раз был в Японии на семинарах. Еще дома есть небольшая коллекция гравюр укиё-э, также посвящённых стрельбе из лука.
Стилизаций под японскую поэзию у меня пока нет, все впереди. Есть несколько стихотворений, в той или иной степени касающихся Японии, где фигурируют такие известные личности, как Хокусай, Тосэй (он же будущий Басё), Минамото-но Тамэтомо…
Для тех, кто всерьез интересуется японской поэзией и в целом японской литературой, сейчас все пути открыты: есть возможность послушать лекции замечательных специалистов В.П. Мазурика, А.А. Долина, А.Р. Садоковой, погрузиться в мир хайку в сообществе Haiku Daily Анны Семиды (настоятельно рекомендую и одноименный подкаст) и многое другое.
– Раньше ты часто посещал международные литературные фестивали. Расскажи, пожалуйста, как поэты разных стран понимают друг друга. Сформировано ли какое-то общее поэтическое транскультурное пространство, или восприятие иноязычной поэзии основано на звуке, эмоциях, интуиции?
– Мне повезло поучаствовать в нескольких очень известных фестивалях. Для начала хочу сказать, что у нашего литературного фестиваля «Петербургские мосты», где я имею честь быть одним из организаторов, есть партнер – литературный фестиваль в квебекском городе Труа-Ривьер. По взаимной договоренности каждый год один поэт из Квебека приезжает в Петербург на «Мосты» и, соответственно, петербургский автор едет в Канаду. Фестиваль в Труа-Ривьер – один из самых крупных и представительных в мире, там до пандемии ежегодно собирались до ста поэтов из самых разных стран. Основной язык – французский (стихи тоже нужны на французском – переводы, конечно), так что мне, будучи питерским делегатом, волей-неволей пришлось его вспоминать. Удалось побывать также на фестивалях в Гранаде (Никарагуа) и Буэнос-Айресе (Аргентина), где общение шло уже на английском и испанском.
Что касается восприятия поэзии – вопрос непростой. Поэт – не художник, ему дана лишь речь, а не кисти и краски. Поэзия все же – аналоговая система, где автор транслирует – нет, не какого-то ангела, диктующего сверху, – а самого себя, но так, чтобы читатель ощутил те же эмоции, увидел ту же картину. Если это сделано на другом языке и «на бумаге», то воспринимающей стороне трудно, ибо много сил уходит на «внутренний перевод» даже при неплохом знании языка оригинала. Иное дело, когда автор читает лично, тут включается невербальная составляющая и восприятию легче. Да, без интуиции, конечно, очень сложно, но хороший поэт хорошего поэта всегда поймет. В качестве примера могу привести чудесные находки Ахматовой в переводах корейской поэзии. Сомневаюсь, чтобы Анна Андреевна знала корейский, но она очень хорошо угадывала многие вещи (мы потом для интереса обсуждали эти моменты с корейскими поэтами).
– Ну что же, настала пора для нескольких трагических песенок из жизни продуктов…
– Полностью цикл песенок можно прочитать в моей новой книге «Бабочка по имени Маруся», здесь же поделюсь некоторыми из них:
Анри, разумный майонез,
Плясать задумал полонез –
И тут же вытек на паркет…
Мой друг Анри, вас больше нет,
Вы – просто лужа на полу,
Уже уборщица Лулу
Пришла со шваброю и тазом.
Вот так мы потеряли Разум!
***
Однажды марципан Гийом
Влез на коня и тряс копьем.
Увы, не стать ему Шекспиром,
Его кусали – и от ран
Погиб Гийом. Покойся с миром,
Смешной романтик-марципан.
***
Жан-Ги, военный круассан,
Влюбился в суши Кику-сан
И, страстью нежною сгораем,
Все тайны ей поведал он,
А Кику-сан была шпион,
К тому ж, мужчиной-самураем.
Отставка, суд, позор, долги…
О, как ты низко пал, Жан-Ги!
Не куртизанка, не актриса,
Не львица светская, увы,
Тебя лишила головы,
А иностранный кубик риса.
***
Пришел на пляж Лоран грильяж
(Что в целом для конфеты странно),
Растаял сам, испачкал пляж
И тех, кто был вблизи Лорана.
Мы больше загорать не ляжем
С таким невежливым грильяжем!
***
Мадам Сильви, котлетка-де-воляй,
Сказала дочке: — Поздно не гуляй,
Мол, во дворе видали буйабеса,
И даже говорят, что буйабес
К соседке нашей в форточку залез,
А та не абы кто, а поэтесса,
Что издала уже двенадцать книг!
— Маман, со мною будет Доминик,
Он культурист и стильный эскарго…
Тогда Сильви воскликнула: «Ого!»
***
Мой друг старинный, камамбер Арман,
Ты храбрым был, ты видел много стран,
Сражался в иностранном легионе,
Но как-то бог послал тебя вороне…
***
Борщ-эмигрант по имени Борис
Ночами служит в клубе «Кипарис»
Швейцаром, а бывало на рояле
В Шатле играл такое, что стонали
Красавицы, от страсти трепеща:
— Анкор, Борис! Борща! Еще борща!
***
Гратен Бобо, владелец сенбернара,
Решил сыграть в большого кулинара,
Купил деликатесов целый воз,
Позвал гостей. Но тут вмешался пес
И все сожрал. Как поступить Бобо:
Простить иль наказать… Простил.
А вам слабо?
