Недостаточность логики в обыденном языке восполняется использованием метафор.
Логичность и метафоричность текста — это два дополняющих друг друга его проявления.
В. В. Налимов
I. Природа рождения метафоры
X. Ортега-и-Гассет писал в своей статье «Две великие метафоры», что «метафора — это едва ли не единственный способ уловить и содержательно определить объекты высокой степени абстракции» («Теория метафоры», ст. 12). Размышляя о метафорических моделях нашего сознания, Ортега-и-Гассет утверждал: «От наших представлений о сознании зависит наша концепция мира, а она в свою очередь предопределяет нашу мораль, нашу политику, наше искусство. Получается, что все огромное здание Вселенной, преисполненное жизни, покоится на крохотном и воздушном тельце метафоры» («Теория метафоры», ст. 77)
Так ли «крохотно» «тельце» метафоры, если она может создавать целые системы образов с их смысловой и эмоциональной градацией, мы узнаем, проанализировав отрывок из произведения «Портрет Дориана Грея», написанного Оскаром Уайльдом.
Лорд Генри, своего рода доктор Фауст, изучающий человеческий социум, предстаёт в образе учёного, из чего вытекает палитра различных метафор в исследовательско-медецинском ключе.
Семантическое поле образов эксперимента роскошествует разноуровневыми метафорами.
Несомненным качеством сложной развёрнутой метафоры этого отрывка является её логичность построения.
Certainly few people had ever interested him so much as Dorian Gray, and yet the lads mad adoration of some one else caused him not the slightest pang of annoyance or jealousy. He was pleased by it. It made him a more interesting study. He had been always enthralled by the methods of natural science, but the ordinary subject-matter of that science had seemed to him trivial and of no import. And so he had begun by vivisecting himself, as he had ended by vivisecting others. Human life that appeared to him the one thing worth investigating. Compared to it there was nothing else of any value. It was true that as one watched life in its curious crucible of pain and pleasure, one could not wear over ones face a mask of glass, nor keep the sulphurous fumes from troubling the brain and making the imagination turbid with monstrous fancies and misshapen dreams. There were poisons so subtle that to know their properties one had to sicken of them. There were maladies so strange that one had to pass through them if one sought to understand their nature. And, yet, what a great reward one received! How wonderful the whole world became to one! To note the curious hard logic of passion, and the emotional coloured life of the intellect to observe where they met, and where they separated, at what point they were in unison, and at what point they were at discord there was a delight in that! What matter what the cost was? One could never pay too high a price for any sensation.
Художественный перевод неизвестного автора:
«…теперь Дориан становится еще более любопытным объектом для изучения. Лорд Генри всегда преклонялся перед научными методами естествоиспытателей, но область их исследований находил скучной и незначительной. Свои собственные исследования он начал с вивисекции над самим собой, затем стал производить вивисекцию над другими. Жизнь человеческая – вот что казалось ему единственно достойным изучения. В сравнении с нею все остальное ничего не стоило. И, разумеется, наблюдатель, изучающий кипение жизни в ее своеобразном горниле радостей и страданий, не может при этом защитить лицо стеклянной маской и уберечься от удушливых паров, дурманящих мозг и воображение чудовищными образами, жуткими кошмарами. В этом горниле возникают яды столь тонкие, что изучить их свойства можно лишь тогда, когда сам отравишься ими, и гнездятся болезни столь странные, что понять их природу можно, лишь переболев ими. А все-таки какая великая награда ждет отважного исследователя! Каким необычайным предстанет перед ним мир! Постигнуть удивительно жестокую логику страсти и расцвеченную эмоциями жизнь интеллекта, узнать, когда та и другая сходятся и когда расходятся, в чем они едины и когда наступает разлад — что за наслаждение! Не все ли равно, какой ценой оно покупается? За каждое новое неизведанное ощущение не жаль заплатить чем угодно».
Перед нами целая система многоярусной метафоры, созданной Оскаром Уайльдом в произведении «Портрет Дориана Грея».
Чтобы понять природу зарождения метафоры, нужно обратиться ко времени в котором жил её создатель – Оскар Уайльд (1854-1900). Роман «Портрет Дориана Грея» появился в печати в 1890г. Что происходило в литературном мире незадолго до этого? Период XIX века – нотки ещё не ушедшего романтизма (Дж. Гордон Байрон «Манфред» 1817г., «Каин» 1821г.), царствование реализма (Бальзак «Шагреневая кожа» 1830-1831гг.), зарождающийся натурализм (Гюстав Флобер «Мадам Бовари» 1856 г., Эмиль Золя «Доктор Паскаль»), пограничное состояние романтизма, символизма и декаданса (Шарль Бодлер «Цветы зла» 1857 г.), философия эстетизма, декаданса (Гюисманс «Наоборот» 1884г.) процеженные через символизм О. Уайльда – те компоненты философской мысли, которая витала над писателем XIX в. и звала к синтезу различных философий литературных движений для большей выразительности художественного приёма в конкретном тексте. Прежде всего, эпоха оставляет след в разуме человека своим разнообразием идей. Проходя через субъективное сознание, объективная информация актуализируется и получает своё новое творческое воплощение, новую форму и вид. Итак, «Портрет Дориана Грея» становится философским романом, написанном в декадентском стиле. Если рассматривать всё произведение О. Уайльда как метафору о красоте и нравственности, поскольку свойства портрета образно переносятся на человеческую душу и внешность, отдельно взятая метафора данного произведения будет относиться к центральной метафоре как гипоним к гиперониму. «Художественная мысль не отталкивается от образа, а устремляется к нему. Метафора — это и орудие, и плод поэтической мысли. Она соответствует художественному тексту своей сутью и статью» (Н. Д. Арутюнова «Метафора и дискурс». Вст. ст. к сборнику «Теория метафоры», с.16).
«Суть» и «стать» метафоры – те образные составляющие, которые отвечают за её смысл и форму.
Довольно часто ключ к расшифровке своих образных средств писатель даёт в своих статьях, манифестах своего литературного движения. Например, предисловие к «Портрету Дориана Грея», созданное О. Уайльдом, стало своего рода исповедью символизма («Во всяком искусстве есть то, что лежит на поверхности, и символ») и эстетизма («избранник — тот, кто в прекрасном видит лишь одно: Красоту»). Там же писатель рассказывает и о своём отношении к романтизму и реализму, сравнивая реакцию XIX века на романтизм с яростью калибана, не видящего себя в зеркале, а восприятие реализма с той же яростью калибана, видящего своё отражение в полной мере. Из чего можно сделать вывод, что писатель предупредил читателя о своих эстетических установках и художественных действиях, прежде чем ввести в мир повествования. Техника для О. Уайльда превыше всего: «Нет книг нравственных или безнравственных. Есть книги хорошо написанные или написанные плохо. Вот и всё. […] Художник не моралист».
Мы начали разговор об отношении отдельно взятой метафоры текста к центральной метафорической идее текста как гипоним к гиперониму. Вернёмся к анализу нашего отрывка. Самое забавное, что мы видим на первый взгляд – осуждаемый писателем реализм находит своё воплощение в метафоре научного исследования. Известно, что к анализу социума, как организма прибегали Бальзак и Золя, стремясь к научности анализа общественных пороков и применяя дедуктивный и индуктивный методы. Флобер сделал героем своего романа доктора Бовари, Золя – доктора Паскаля. «Медицинский» метод исследования, расчленения событий на факты, причины и последствия числили за собой реалисты и натуралисты. Брожение мысли XIX века не могло проявиться иначе – как бы художник не аргументировал свою статическую творческую позицию, настроение и идеи времени не заставят ждать своего проявления в творчестве писателя – такова динамика литературной мысли. Такова и динамика метафоры.
Гипероним произведения – метафора отражения свойств портрета в человеческой личности, метафора преображения реальности и художественного эксперимента над ней.
Гипоним отрывка – метафора эксперимента над человеческой душой, метафора исследования её видоизменения, которая начинается с предпосылки: «He had been always enthralled by the methods of natural science» («Он (Лорд Генри) всегда был увлечён методами естествознания»).
Эксперимент является ключевым звеном между метафорической идеей текста и отрывка. Так философия и наука века находят своё отражение в образных средствах, используемых писателем.
II. Семантическое поле образов и символов натуралистического исследования.
Конструкция метафоры эксперимента
Метафора научного метода оснастила себя образами исследования («vivisecting», «investigating», «the imagination turbid», «properties», «sicken», «nature») и символами («crucible», «a mask of glass», «the sulphurous fumes from troubling the brain», «poisons so subtle», «maladies so strange»), облёкшимися в контур идеи вивисекции: «…he had begun by vivisecting himself».
Что такое вивисекция – главная метафора и одновременно символ представленного отрывка – раскроет Большая советская энциклопедия:
Вивисе́кция, живосечение (от лат. vivus — живой и sectio — рассекание) — проведение хирургических операций над живым животным с целью исследования функций организма (либо извлечённых отдельных органов), изучения механизмов действия лекарственных средств, разработки методов хирургического лечения или же в образовательных целях.
Рассмотрим конструкцию метафоры, логику её построения. Начало метафоры-эксперимента с «вивисекции над собой», а потом «вивисекции над другими», метафору подкрепляет образ «расследования» («investigating»). Далее, писатель надевает на исследователя «стеклянную маску» (символ защиты себя от других, абстрагирование от социума), но говорит о том, что она не поможет избежать во время изучения «горнила боли и наслаждения» («crucible of pain and pleasure» — метафора жизненных испытаний) попадания адских паров в страдающий мозг, делая смутным воображение страшными галлюцинациями и деформировнными наваждениями («…nor keep the sulphurous fumes from troubling the brain and making the imagination turbid with monstrous fancies and misshapen dreams»). О каких «едких парах», «чудовищных иллюзиях» и «уродливых снах» говорит писатель? Это отравление непорядочной социальной жизнью, одышка от отмены запретов на зло. Отравление происходит по нарастающей, и следующие звенья метафорической цепочки – это «яды» и «болезни» общества. При чём узнать «свойства» ядов – значит «переболеть» ими («There were poisons so subtle that to know their properties one had to sicken of them»). За ядами, как прямое последствие, идут «болезни столь странные», «попытаться понять их природу» – «пройти через них» («There were maladies so strange that one had to pass through them if one sought to understand their nature»). Испытателя ждёт великая награда («a great reward» — метафора ценности новых знаний, преображения себя жизненным опытом). Развёртывая метафору до конца, Оскар Уайльд призывает познать «жёсткую логику страсти и эмоционально расцвеченную жизнь интеллекта» («hard logic of passion, and the emotional coloured life of the intellect»), подводя итог своих размышлений очередной метафорой – цена («the cost») полученных знаний неважна («too high a price for any sensation»)! Ряд однородных понятий – награда, стоимость, цена – указывают на готовность главного героя к оплате за свой трагический и важный жизненный опыт.
В приведённом отрывке происходит очевидное наслоение метафор и достаточно плотное. «Маленькие» метафоры образуют единство метафоры опыта, которая ведёт нас через разные уровни эксперимента:
1. уровень исследования
2. уровень психического повреждения
3. уровень отравления
4. уровень болезни
5. вознаграждение за страдания
6. проблематика цены и затраченных средств
Сложная развёрнутая метафора обладает разными семантическими слоями, внутренней градацией идеи, переходом от одной степени постижения истины к другой.
Теперь становится ясно, метафора какого эксперимента тяготеет над образом лорда Генри. Несомненно, он следует пути доктора Фауста. Метафора «стеклянной маски» символизирует отчуждённость от эксперимента и прямое участие в нём. Метафора делает лорда естествоиспытателем, наблюдателем и аналитиком, т. к. само построение метафоры сугубо аналитическое и дышит научными терминами.
И снова, и снова мысли зовут
Взять новых знаний редут…
А. Манцевода.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. О. де Бальзак «Этюд о Бейле». Собр. соч. Т. 18. М., 1960. С. 621.
2. Теория метафоры: Сборник: Пер. с анг., фр., нем., исп., польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н. Д. Арутюновой; Общ. ред. Н. Д. Арутюновой и М. А. Журинской. — М.: Прогресс, 1990. — 512 с.
3. Гарсиа Лорка Ф. Избр. произв. в 2-х тт., т. 1. М., 1986, с. 412.
4. Лихтенберг Г. К. Афоризмы. М., 1964, с. 122.
5. Москва: «Советская энциклопедия», 1969—1978
6. В. И. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка