«От хорошей жизни писателями не становятся»
М. Зощенко
Снова Комарово.
Воскресенье. 13 сентября. Чтобы не опоздать на электричку, мне пришлось на ходу перехватить бутерброд, залпом выпить стакан виноградного сока, и побежать в сторону станции: «ст. Ланская». Оставалось 16 минут до прихода электрички. Оформив билет туда и обратно: «Ланская-Комарово», все-таки, я смогла сесть в 4 вагон и раскрыть книгу о Сергее Довлатове: «Жизнь и мнения». Это воскресенье не исключение. В Комарово расположен летний Дом писателей, на территории которого 15 августа 2020 г. проходил Второй Летний Гранинский фестиваль. Кроме того, по воскресеньям в Комарово еще проводят интересные встречи с писателями и поэтами у домика Анны Ахматовой. Уже несколько недель, как я продолжаю поиск дачи Николая Константиновича Черкасова. Все началось в июле, когда я обратила внимание на письма Сергея Довлатова к Владимовым. В некрологе, который опубликовали в «Русской мысли» после смерти С. Довлатова, Наталья Евгеньевна Владимова (Кузнецова) вспоминала: «Я познакомилась с ним (з.д. С. Довлатов) 40 лет назад — в Комарово. Все на той же белой даче Николая Константиновича Черкасова, которому наши отцы по очереди редактировали (вернее, писали) его «Записки советского актера». Из тех детских лет запомнился красивый мальчик, страшно высокий (в то время это была редкость, и именно из-за роста «публика», заглядывавшая за забор черкасовской дачи, принимала Сережу за сына актера). Запомнилось спокойствие и, даже не доброта, а добродушие, редкое для мальчика этого возраста. Я почему-то думала, что он станет актером» (читайте в журнале «Звезда» № 9, 2001 г.) Это место — дача актера Н. К. Черкасового, осталось необнаруженным, ни на пути к Щучьему озеру, ни в Нижнем Комарово вблизости от залива, совсем иначе обстоит дело с дачей Анны Ахматовой. К домику Анны Ахматовой, словно дорога ведущая в Рим, всегда кто-нибудь, да, направляется. Именно в Комарово во владениях Анны Ахматовой и произошла встреча с писателем Борисом Подопригора, который тоже на меня произвел впечатление огромного, черезмерно крупного., добродушного и мужественного человека. Громкий голос Б. Подопригора разрывал тишину сентябрьского воскресенья. Солнце пробивалось сквозь тучи, и легкий ветер ласкал темплыми потоками воздуха. Голова кружилась от аромата сосен. Сильный человек — этот Подопригора, он — выпускник Военного института иностранных языков Петербургского государственного университета, яркий поэт-переводчик, побывал в 7 горячих точках: Афганистан, Таджикистан, Босния, Кавказ и т. д. Стихи и проза очевидца войн и трагедий — это стальные строки о людях на войне, о писатеях на войне, когда рассказывают писатели о войне. «Я тебе доверяю/сердцевидный клубок своей судьбы, / который так трудно распутывается…» (Борис А. Подопригора, Письмо из Афганистана, «Запомните нас живыми», изд. Санкт-Петербург, 2015 г.) Вернувшись домой, я до глубокой ночи находилась под магией этого замечательного человека, который читал свои стихи и публицистику, он, как будто из офицерского планшета, доставал вместо перевязочных бинтов, искореженные листы из дневников и блокнотов, говоря нам о жестоких событиях в Африке и в Азии, где он героически служил родному отечеству. Когда-то Наташа Е. Владимова встретила С. Довлатова, а я познакомилась с писателем и поэтом, полковником в отставке Борисом Александровичем Подопригора. Как было бы здорово, если бы мы смогли пригласить Б. Подопригора в Дом ученых на заседание нашего литературного объединения! Мероприятия только начинаются, и у нас еще целый учебный год впереди. В сентябре вспоминают дерзкого Сергея Довлатова с очень яркой судьбой писателя-эмигранта, в сентябре я познакомилась с мужественным Борисом Подопригора в Комарово, которого война научила быть гражданским, патриотическим автором — это хороший знак.
Собираясь уже ко сну, но набрала номер сотового телефона моей дочери. «Мама, — услышала я нежный голос: «Как твои дела?» «Все хорошо! Спасибо. Вместе напишем статью о Сергее Довлатове и отправим на сайт кафедры русского языка в Генуэский Университет.» «Ладно. Спокойной ночи! Мамочка (итал. Mamina).» «И тебе, дорогая Леслие: «Спокойной ночи и соньи д-оро (итал. I sogni d’oro — “золотые сны»).» Вот и получилось вступление к статье: «В зоне особого внимания. Сергей Довлатов».
Избранная переписка.
Андрей Ю. Арьев в журнале «Звезда» высказал мнение о том, что довлатовские письма — это «прямое выражение его неутомленной жажды прорвать блокаду непонимания», к которой С. Довлатов был «приговорен пожизненно и индивидуально.» Безусловно, письма принадлежат адресату и отправителю, но в случае с Сергеем Довлатовым его эпистолярная переписка и проза, это нечто большее, чем обычная житейская ситуация, это литературное наследие эпохи Советской власти и жизни талантливого писателя и журналиста в СССР, опыт эмигранта в США. Личность в Советской России (Союзе) была крепко связана с обществом. Общество представляло из себя монолит идей коммунистической партии, при этом, любая неугодная режиму идея, яркая индивидуальность подвергались изоляции; их имена и произведения предавались (какое важное использование глагола: предавать, здесь в значении предательство) забвению. Все это происходило в определенный отрезок времени существования Советского государства, когда мещанское мышление, бюрократия и коррупция власти вели страну к краху.
Прежде всего, нас интересуют заметки, повести и переписка С. Довлатова, а следовательно, его литературный взлет, то есть 60-е и 90-е годы прошлого столетия, в особенности процесс распада СССР, перестройка Горбачева, зачатки гласности и демократических свобод в России. Исключительно интересные авторы: И. Бродский, С. Довлатов, Ю. Шаламов и многие другие, неугодные властям СССР, несмотря на тяжелые испытания, все же смогли проявить свою эрудицию, писательский дар, уехав в «свободные, прогрессивные страны» такие как США, Великобритания, Германия, Италия, в общем, в страны Европы и т. д., где почва для творчества была плодотворной и независимой; они уезжали, чтобы избежать жестокой цензуры и надуманных преследований со стороны властей и ограничений свобод мыслящего человека (писателя и поэта). Это горькое слово СВОБОДА!
А. Ю. Арьев пишет в книге: «Сергей Довлатов. Жизнь и мнения. Избранная переписка»: «Всю жизнь с отчаянием познания самого себя Довлатов силою вещей относился со скепсисом и к окружающим, во всякой добропорядочности усматривал бутафорский фасад.» [1]. Однажды, мы все-таки поняли, разоблачили весь этот бутафорский фасад лжи и присмыкательства, который царил в СССР. Именно тогда мы стали заполнять «бреши», «пустоты», устремившись в библиотеки и книжные магазины, чтобы, наконец-то, спокойно прочитать «внятную ощутимую прозу», повести и анекдоты С. Довлатова и замечательные стихи Иосифа Бродского. В свое время В. И. Ленин говорил: «Это будет свободная литература, потому что она будет служить не пресыщенной героине, не скучающим и страдающим от ожирения «верхним десяти тысячам», а миллионам и десяткам миллионов трудящихся, которые составляют цвет страны, ее силу, ее будущность.» Однако, мы не можем говорить о свободной литературе, о свободных писателях — «рупорах правды», которых слушает народ (которым внимает народ), если сильные, умные и удивительно талантливые авторы, вынуждены были уехать из СССР, когда приоткрыли «железный занавес» в конце XX века и продолжают покидать Россию в XXI веке. С. Довлатов, И. Бродский, Н. Сагаловский и многие другие смогли свободно писать, достойно трудиться, обогащать мировую литературу, живя не на своей исторической родине, а в США. Неизбежность этого исхода была очевидна, но мы должны честно спросить себя: «Мы — всё забываем? Повторяемся? Мы сожалеем, но помним слишком слабо, если повторяемся! Если вынуждаем покидать современную Россию лучшие умы, именно, в поисках свободной реализации своих творческих идей и общественного признания. Непосредственные репрессии и усиление цензурного («внегласного») гнета, которые всегда и везде были известны, как способы борьбы с «крамолой», стали причинами, которые были совокупностью идеологического наступления на «народность и свободовыражение передовой пишущей интеллигенции. «Ничто не ново под солнцем…»! Нужно прекратить, образно говоря, и вспоминая С Довлатова, впускать «всякую пузатую мелочь — безбожников, черносотенцев и хулиганов, а судьбы России и мира окажутся в законе» [из письма С. Довлатова от 10 сент. 1985 г.]. В 80-х годах Сергей Довлатов в США опубликовал «Зоны». Сейчас часто мы слышим чипизация, чипированный лагерь и т. п. Выдержки из книги: «Зона. Записки надзирателя» Сергея Довлатова: 1) советская среда, лагерь: «В результате поселок жил лагерным кодексом. Население его щеголяло блатными повадками. И даже третье поколение людей семьи кололось морфином. А заодно тянуло «дурь» и ненавидело конвойные войска… — Следствие, товарищи, на единственно верном пути!.. Пильщики же так и соскочили. Хотя на Чебью их знала каждая собака… Чтобы выйти к лесоповалу, нужно миновать железнодорожное полотно. Еще раньше — шаткие мостки над белой от солнца водой. А до этого — поселок Чебью , наполненный дурью и страхом. Вот его портрет, точнее — фотоснимок. Алебастровые лиры над заколоченной дверью местного клуба. Лавчонка, набитая пряниками и хомутами. Художественно оформленные диаграммы, сулящие нам мясо, яйца, шерсть, а также прочие интимные блага. Афиша Леонида Кострицы. Мертвец или пьяный у обочины. И над всем этим — лай собак, заглушающий рев пилорамы…»[2]. Скажем прямо, картина удручающая. Сколько таких мест в России, в которых обездоленная, безхозная территория, приводит в уныние любого путешественника. На месте когда-то гордо строящихся городов-пятилеток, бескрайних полей, засеянных рожью, огромных совхозов, мы видим одиноко стоящие и полуразрушенные деревянные постройки, заросли борщевика, разлившиеся нефтепродукты и мусорные свалки и поваленные деревья. Земля, как бы обращается к нам с просьбой о бережном и внимательном отношении к каждому деревцу, к каждой полянке, к судьбе каждого человека, живущего в городском поселении или в забытой Богом деревенской усадьбе или в огромном городе. Сергей Довлатов, как тонкий психолог, увидел, что ад — это не только тюрьма и не только лагерь, он распознал, что «ад — это мы сами». С. Довлатов рассказывает о зоне: «Работали в этот день только шныри из хозобслуживания. Лесоповал был закрыт. Производственные бригады остались в зоне. Заключенные бесцельно шатались вдоль следовой полосы. К часу дня среди них обнаружились пьяные…» [3] Ужас?! Нет, констатация ужасного состояния лагерей особого режима в СССР; взгляд Довлатова изнутри. Впоследствии 24 мая 1982 г. в Нью — Йорке С. Довлатов напишет: «Я уже говорил, что зона представляет собой модель государства. Здесь есть спорт, культура, идеология. Есть нечто вроде коммунистической партии. (Секция внутреннего порядка.) В зоне есть командиры и рядовые, академики и невежды, миллионеры и бедняки. В зоне есть школа. Есть понятия — карьеры, успеха. Здесь сохраняются все пропорции человеческих отношений. Огромное место в лагерной жизни занимает переписка с родными. Хотя родственники есть далеко не у всех. А на особом режиме — тем более, сказываются годы лагерей и тюрем. Жены нашли себе других поклонников. Дети настроены против своих отцов. Друзья и знакомые либо тянут срок., либо потерялись в огромном мире. Те же , у кого есть родные и близкие, дорожат перепиской с ними — чрезвычайно. Письма из дома — лагерная святыня. Упаси вас бог смеяться над этими письмами. Их читают вслух… Очевидно, заключенному необходимо что-то лежащее вне его паскудной жизни. Вне зоны и срока. Вне его самого. Нечто такое, что позволило бы ему забыть о себе. Хотя бы на время отключить тормоза себялюбия. Нечто безнадежно далекое. Почти мифическое. Может быть, дополнительный источник света. Какой-то предмет бескорыстной любви. Не слишком искренней, глупой, притворной. Но именно — любви…» [4] Любовь!.. Несколько слов из письма С. Довлатова Тамаре Уржумовой [2/VI.63 г.]: «…Мне кажется, что я полюбил Вас. Я понимаю, что это глупо, безумно, но я ни разу в жизни не солгал…».
Конечно, жестокая окружающая среда лагеря оказала неизгладимый след на восприимчивый и молодой ум С. Довлатова. Авторы статьи считают, что Сергею Довлатову весьма вероятно казалось то, что в него вселялся дух злобы и жестокости. «Весь мир насилья мы разрушим до основания, а затем!…» Нужно было бы спросить: «А зачем?» Тут же поступает ответ: «Мы обязательно построим не «лагерь», а новый мир, новую Россию!» через цепь убедительных и логичных случайностей-действий. Когда-то таковой случайностью-испытанием для С. Довлатова была тюрьма: «Видно, кому-то очень хотелось сделать из меня писателя. Не я выбрал эту женственную, крикливую, мученическую, тяжкую профессию. Она сама меня выбрала. И теперь уже некуда деться.» [5]
В наши дни Сергей Довлатов — один из самых читаемых авторов. Нам же, читающей молодежи и людям, которые имеют устойчивую гражданскую позицию, не спрятаться от УКАЗЫВАЮЩЕГО ПЕРСТА СУДЬБЫ, и мы будем строителями новой свободной России.
«А из чего складывается успех Сергея Довлатова в США? — спросила Карина — симпатичная, смышленная студентка педагогического колледжа с книжкой: «Чемодан» [Sergei Dovlatov “The suitcase”] в руках. Элла Дмитриевна — строгая и требовательная учительница русского языка и литературы, пояснила: « «Компромисс» Сергея Довлатова («свежий и смешной» по словам Курта Воннегута), а также его книга «Зона» принесли автору признание в литературных кругах Америки. Его произведения, опубликованные в «Нью-Йоркере» и других престижных периодических изданиях, сделали его одним из наиболее популярных русских писателей-эмигрантов.» В этот момент мы, речь идет об авторах этой статьи, совершенно неслучайно стояли рядом и прислушивались к их беседе, кивая головами в знак согласия, : «опубликовать прозу или стихи в престижных изданиях, конечно, для талантливого автора — это обеспечить успех автору и сделать его произведения известными (заметными) , неужели кто-то может в этом сомневаться?»
А за тем пошло и поехало. «Если вы любите остроту прозы и пьес Н. В. Гоголя, социально-нравственное содержание пьес А. Островского (феномен театра Островского), то, вероятно, вам, Карина, должен нравиться язвительный, умный Сергей Довлатов, его «живейшая и талантливейшая личность», — заявила Элеонора Дмитриевна. В один голос мы добавили: «Считаем, что Сергея Довлатова можно или любить, или ненавидеть. Равнодушными?! Он не может оставить никого. Стиль его прост, правдив, слог лаконичен с глубочайшим наполнением, можно сказать, что его литературные произведения -это «эпиграммы в прозе». Например, «Разумеется у П. Есть достоинства, и немалые: он — добросовестный солидный публицист, с разумными, как правило, идеями. Он — простодушный, нехитрый, лишен вероломства, наоборот — открытый, прямолинейный, честный (в рамках своего понимания жизни) и т. д.. но при этом: глупо воинственный, заблуждающийся относительно своей роли, грубый и бестактный с женщинами, да и с мужчинами. У него нет ни малейших учрежденческих, корпоративных навыков. В какой бы системе ни оказался Маркуша, он тотчас начинает бороться — во вред окружающим, на погибель себе, черт знает с кем и черт знает во имя чего. Дома он боролся с советской властью — мишень была гигантская, видимость отличная, и все было ясно. Тут — все сложнее. Он — глуп, именно глуп, как может быть глуп человек с двумя дипломами и 30-ю научными книгами, в том числе — и очень хорошими. В Нью-Йорке П. давно уже стал персонажем бесчисленных анекдотов, которые я Вам (з. д. С. Довлатов) при встрече расскажу…» [6].
Разговор чуть было не затянулся, но учительницу вызвали к директору, а студентка поспешила на вторую пару. Однако, мы оставшись наедине, продолжили говорить о С. Довлатове.
Большое количество писем С. Довлатова, которые хранятся в архиве его отца Доната Мечика, это письма из армии. Сергей ушел в армию в середине июля 1962 года служить в ВОХР [войска охраны лагерей особого режима] [или ОХРА — так называют жители наши войска, прим. С. Довлатова] : «Да мы же охра// лежим в казарме // От смеха дохнем // Мы тоже армия // У нас есть некто // Без интеллекта // Он носит лычки // Как две кавычки.» [7].
Сергей Довлатов сообщает отцу о себе коротко в двух-трех строчках: «Донат! Все по-прежнему. Никаких новостей». По мнению С. Довлатова, у него имелось одно «плохое» стихотворение, ведь Сергей попал в очень глухое место, относящееся к Ленинградскому военному округу: «Я — солдат… Этих дней вовек мне не забыть/ Вихрю жизни память не развеять/ Родина. Как мне тебя любить?/ Чтоб идти, чтобы молчать, чтоб верить.» (из письма С. Довлатова от 9 августа 1962. Коми — Киев) [8]. Сергей Довлатов включил первые впечатления от Колымы в письме от 2 августа 1962 г. в одном из семи стихотворений: «Послушайте насчет Колымских мест…/ Не знаю, что там вытертый талмуд// Толкует о чистилище и аде // Но я не сам пришел в твою тайгу// Да кто из нас другого виноватей. // Но, закури, вопрос предельно прост,// И самодельный месырь спрячь получше // СССР лежит на тыщи верст // СССР лежит на тыщи верст // По обе стороны от проволоки колючей. // О! дай мне бог волненье рыбака // Глядящего на кончик поплавка.» [9]. В марте 1963 года Сергей Довлатов отвечает отцу на вопрос: «Ты спрашивал в письме, что случилось со стихами. Дело в том, что с середины февраля я пишу повесть, которая называется «Завтра будет обычный день». Это детективная повесть. Не удивляйся…» [10]. Позднее, вернувшись в Ленинград, Сергей Довлатов начал писать о службе в ВОХР, о лагере, о заключенных, о людях. Он писал дерзко и нервно, о злодеях и грешниках. В 1978 г. Сергей Довлатов расстался с Ленинградом и перебрался в Таллин: «Я веду сравнительно благоразумную жизнь, да и выхода другого нет. Я все время один, кроме того, здесь не принято бурно сближаться. Таллин очень претендует на сходство с Западом, и это ему понемногу дается в игрушечном, бутафорском, и немного фальшивом смысле. Здесь пьют понемногу в полутемных барах, заказывают сложные коктейли, а чаевые швейцару и бармену превосходят стоимость напитка. У каждого местного денди есть свой бармен, мне все это непонятно. Русской литературы в Таллине нет, зато эстонцы печатаются почти без цензуры. Я работаю каждый день, но в штат пока не берут. Весной попытаюсь уплыть с рыболовным траулером, не знаю, что получится..», то есть попасть в США [11] (письмо № 82 <1973. Таллин-Ленинград>). В других письмах из Таллина С. Довлатов продолжает (Вы, дорогие читатели, должны помнить, что в те годы Эстонии входила в состав СССР): «…Жизнь четко разделяется на эстонскую и русскую. Есть русские учреждения, русские заводы, русские столовые. Милиция — например, русская инстанция, а торговый и рыбный флот — эстонская. Ничего сугубо задушевного пока не сочиняю, но готовлю очерк для «Невы» в счет аванса и еще раз переделываю опротивевшую мне повесть о раб<очем> классе… В этом городе уйма всяких мелочей, которые хочется посылать знакомым…[12] (письмо № 83. 20 дек. <1973. Таллин-Ленинград>). «Здравствуй, Донат!… На местном уровне вопрос с книжкой решился. Но ликовать рано. Сигнал поедет в Московский главлит. Сделал последние рекомендованные мне искажения. Раньше сборник назывался «Пять углов» — по месту жительства, велели переименовать. Теперь будет — «Городские рассказы». В общем, надо ждать. Всех целую.» (письмо № 84. <1974 Таллин-Ленинград>). [13]
Америка. «Лучше один раз увидеть, чем семь (необязательно сто) раз услышать».
В феврале-марте 1980 г. уже будучи в Нью-Йорке, в жизни С. Довлатова произошло множество позитивных перемен, о которых, обрадовавшись, он сразу поделился с отцом и дорогими ему людьми: «…Теперь о моих делах. Они неожиданно и резко пошли вверх. Правда, это случилось недавно. И даже не вполне случилось. Но тенденция есть. А именно. Я получил наконец еженедельную программу на радио — «Писатель у микрофона». Это сто долларов в неделю. Пока утвержден только месячный цикл, но я надеюсь, что им понравится. Еще я получаю стипендию — 63 доллара в неделю. И наконец — мы создали новую газету… Пока (еще раз — тьфу, тьфу, тьфу) все идет хорошо. Мы продали 7.000 номеров. Цифра для этнической русской газеты — значительная…, но пока — я богач. Хотя есть долги, необходимые покупки и т. д… (письмо № 88. <Февраль 1980. Нью-Йорк-Вена>) [14]. «…Милый Донат!…Я очень жду выхода журнала «Нью-Йоркер». После этого все облегчится. Может, дадут какую-то стипендию. И вообще, это как орден получить. Или Сталинскую премию. Пока же у меня 100 долларов на радио и 75 в газете. То есть семьсот чистыми в месяц.» (письмо № 89 <Март 1980. Нью-Йорк-Вена>). [15]
С. Довлатов пишет отрывисто, в «горячке» о всех своих издательских успехах: «Короче, какие-то деньги у меня есть всегда… Еще о моих делах. В мае (или летом) мой рассказ (26 страниц) будет напечатан в «Нью-Йоркере». Это самый престижный журнал в мире. С гонорарами от полутора тысяч и выше. (Мне я думаю, выплатят минимальный. Что тоже много.) Из русских в «Нью-Йоркере» были напечатаны только Набоков и Бродский. Ни Бунин, ни Солженицын — не печатались. Хемингуэй был напечатан через семь лет после того, как издал первую книгу. Такая публикация радикально меняет положение автора. Он как бы получает орден или звание. Короче, это большая удача. Устроил Бродский. Спасибо ему…Ну, что еще. Об Америке писать не буду. Это все надо увидеть. Америка — невообразима в самом точном смысле этого слова…» (письмо № 88 <Февраль 1980 Нью-Йорк-Вена>) [16] Первое издание «Зоны» увидело свет в эмигрантском издательстве США в 1982 г. (подробно об эпопеи издания «Зоны» читайте в письме к издателю, 4 февраля 1982 г. Нью-Йорк) [17]. Кроме этого, следует отметить, например, что в 1981 г. Игорь Ефимов основал издательство «Эрмитаж» в USA, которое выпустило в свет три книги Сергея Довлатова: «Зона» (первое издание, 1982 г.), «Заповедник» (1985), «Чемодан» (1986). Сергей Довлатов активно участвовал в выпусках альманаха: «Части речи»; он также публиковал свои произведения при помощи известного издательстве США: «Серебряный век» (это издательство было основано в 1978 г. Г. Поляком). 22 февраля 1984 г. Георгий Н. Владимов (1931-2003) — автор романов «Большая руда» и «Три минуты» и так далее, написал Сергею Довлатову о том, что ему «доставалось (изредка) читать Ваши (з.д. С. Д.) вещи в «Континенте» и в альманахе «Части речи», это было неизменно увлекательное чтение.» Г. Н. Владимов отмечал: «Мне нравится Ваш ненатужный, естественный юмор и четкое, простое и изящное письмо — все те достоинства, которые достигаются куда большими трудами и опытом, чем любые авангардные «изобретения»». Кроме того, Довлатов посылал свои рукописи и печатался в эмигрантском журнале «Грани», который издавался во Франкфурте-на-Майне («Третий плюс (для Граней) в том, что в Америке при большой аудитории стабильных журналов гораздо меньше, чем в Европе, журналы и альманахи возникают и умирают, но популярного журнала нет, чего-то не хватает, ощущается вакуум.» из письма от <28 февр. 1984 г.>). Конечно, Сергей Довлатов успешно выпускал газету: «Новый американец». Продолжая откровенничать с Георгием Н. Владимовым и Наташей (вернее Наталья Евгеньевна Кузнецова — жена писателя Владимова), утверждал: «..И все-таки мне кажется, что европейские безобразия как-то опрятнее наших, американских. Все же в подоплеке европейского свинства лежат — путь заниженные. окрашенные безумием, но все-таки — идеи: антисемитизм, славянство, почва, левые, правые, будущее России. В Америке — подоплека всегда денежная, а сами слова: «принцип», «идеал» — воспринимаются как неуклюжие и кокетливые ископаемые из Даля, такие же, как «тамбурмажор» или «шпрехшталмейстер». Всех тех людей в Нью-Йорке, которые не воруют, я знаю по именам и восхищаюсь ими так же, как в Союзе восхищался Солженицыным. Будь я Эрнстом Неизвестным, я бы ваял их одного за другим…Если писатель лишен чувства юмора, то это — большое несчастье, но если он лишен чего-то обратного, скажем, чувства драмы, то это — еще большая трагедия. Все-таки, почти не нажимая педалей юмора, Толстой написал «Война и мир», а без драматизма никто ничего великого не создал. Чувство драмы было у Тэффи, у Аверченко, не говоря о Зощенко или Булгакове. Разве что одни лишь Ильф с Петровым обходились (и то не всегда) без этого чувства, создавая чудные романы. Короче, мне все время вспоминаются слова Бердяева: «Некоторым весело даже в пустыне. Это и есть пошлость»* Это Бердяй (как его называет Бродский) имел в виду нашу русскую прессу в Америке.» (письмо № 16. Письма к Владимовым,15 мая <1986>) [18] стр. 292). В этом же письме Сергей Довлатов показал свою осведомленность о том, что происходит в литературной жизни СССР, он откровенно высказался о достоинствах и литературных дарованиях одних авторов и о примитивности других (это было мнение Довлатова): «…Что же касается ваших дел, то в качестве рецепта и даже заклинания остается лишь процитировать слова, помещенные на зеленой обложке одного совсем не зеленого автора, а именно — «Не обращайте внимания. Маэстро!»** и — соответственно — не прерывайте работы. Кстати, последние записи Окуджавы производят исключительное впечатление. «Эмигрант с Арбата» и «Римская империя» — шедевры. И стихи замечательные. С другой стороны, я уже года три слышу о каком-то немыслимо популярном в Союзе Александре Розенбауме. И вот мне дали его кассету — это страшная дешевка. Пародия на Высоцкого, но без точности, без юмора, а главное — без боли. ..» (письмо № 16. Письма к Владимовым,15 мая <1986> ) [19]. Сергей Довлатов переживал разные проблемы, и не всё всегда так складывалось гладко в США у Довлатова; в его творчестве были напряженные моменты, например на радио, когда у него сложилась конфликтная ситуация, связанная с публикацией в «Панораме». Однако, самое главное то, что «все хорошо кончается», именно об этом Сергей Довлатов писал: «… все увенчалось благополучно»! Писатель — Сергей Довлатов заключил контракт на издание трех книжек, то есть утвердил свой необыкновенный талант писателя в литературном мире «60000-м контрактом с издательством «Вайденфельд и Николсон», из которых каждый даст 60 тысяч в течение трех лет. А радио-халтуру можно было бы бросить.» (письмо № 22. 7 февр. <1988> [20] Недаром говорится: «Счастье не в деньгах, а в их количестве!»
Однажды меня (здесь Л. К.) спросили: «Послушайте! Синьора Коста, а вы когда-нибудь были в Америке?» «Нет, не приходилось.», — ответила я: «У меня еще все впереди! Например, поэт — Владимир Маяковский, который побывал в США в 1925 г., кричал о статуе свободы: «Замахнулась кулаком с факелом американская баба-свобода..» [21]. Чертовски хорош образ. Ну! Что вам рассказать об Америке. Я соглашаюсь и с В. Маяковским, и с М. Горьким («Желтый дьявол»***) и С. Довлатовым — в Америке всем заправляет «золотой телец», «деньжища». При этом, если только власть денег, то следует ожидать цинизма «власти хозяев» и нищеты «отверженных», хотя это большая часть Америки. Марина Мердоски — заторможенная студентка и однокурсница Л. в университете, неожиданно добавила, как будто ее облили холодной водой: «Хорошо известно, что в Америке бок о бок существуют несметные богатства и безысходная нужда, великие достижения науки и техники и неизлечимые социальные болезни.» Взглянув на нее строго, я продолжила многозначительно: «Это видимые кровоточащие язвы на теле американского общества, поэтому в России любят говорить: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». На итальянском эта поговорка звучит: «Meglio vedere una volta che sentir dire 100 volte”. Кроме всего прочего, в современной России все это происходит у нас на глазах: деньги искривляют и уничтожают человека. На самом деле, жестокая и грозная Америка Владимира Маяковского— «бабы-свободы с кулаком», ведь, это не вся Америка. Есть благочестивая, патриархальная Америка! Какие красивые национальные парки, доброжелательные американцы на Аляске, гостеприимные американские семьи в Калифорнии и т.д., поэтому меня Америка привлекает своей масштабностью, желанием — быть первой. Я думаю, что это свободная страна для слишком свободного человека, а где такое возможно? Ведь еще пророк Моисей пророчески и торжественно инструктировал еврейский народ и перечислял множество заповедей и запретов в книги «Дварим» («Второзаконие»), и Иисус поучал: «Следуй за мной»; так что «свобода» — это красивая мечта, дивный пейзаж Эденского сада в золотой рамке. Вообще, времена меняются. Вирус, который всем хорошо известен под названием ковид-19, всех привел в чувства и в течение нескольких месяцев конкретно закрыл в рамки (в границах) собственных жилищ, да, и свобода передвижения по миру прекратилась в один «прекрасный день» (взято в кавычки). На этом наш разговор об Америке прекратился.
Поэтому на риторическое утверждение: «Не может ли произойти чего-то такого, в результате чего вы окажетесь в Америке?», мы здесь поставим многоточие, а слова, которые любил повторять Сергей Довлатов по разным литературным поводам, вспомним вместе с вами, дорогие читатели, и произнесем в качестве поощрения: «Во всяком случае, как писал Зощенко — литература продолжается...» ****
К статье: «В зоне особого внимания Сергей Довлатов (1941-1990)
«Земля стоит на трех больших китах:
Продажность, себялюбие и страх»
Сергей Довлатов. <Осень 1963. Ленинградская область – Москва> (письмо № 74) [22]
Автор: Лариса Коста, 13-15 сентября 2019, Санта-Маргерита Лигуре/Портофино (Генуя), Италия
……………………………………………………………..
Позиция Довлатова
Категорична:
«Если нажим,
То это режим!»
Лично
Я думаю, что Он – гражданин
Союза Советских Социалистических республик, — СЫН,
Ушедшей в небытие
Коммунистической эпохи.
Плохи, наши дела с вами, товарищи, плохи!
Довлатов обрел в США
СВОБОДУ;
Много правды поведал он
Об «Египте-СССР»
Народу.
Если речь идет о трех
Смертных грехах:
Идолопоклонтство, убийство, разврат,
(Брат он мне иль не брат?!)
То далеко ходить не надо
В двух шагах
Все это можно видеть,
Возненавидеть!
Земля пыхтит на трех китах…
В городах, задыхаясь от углекислого газа,
Гражданин мельчает, зараза!
Сельскохозяйственное поселение,
Где твое население?
Вымирают деревни, плачевно!
Церквушки закрыты.
Быт ли?
Задушили духовность?!
Где ваша готовность
Отстоять ИДЕАЛЫ:
«свобода, равенство и братство!»
Idem: «счастья, радость, богатство!»
Мы — не вассалы
«Империи Зла».
Вера в Бога нас с тобою спасла!
«Возлюбил я ближнего,
Как самого себя?,
Но, в алфавите
Последней будет буква «я».
ИДЕАЛЫ?
Для себя
Разорвали на части шакалы.
Это «всемирное свинство!».
Я не скрою девиз и надежду:
«ЕДИНСТВО
В словах и делах. Долой кровопийцев!»
На прицел взять нужно нахала,
Невежду, ханжу и убийцу,
Как в ВОХРА, когда-то, товарищ – Довлатов,
Без матов, задел за живое
«власть бюрократов».
Был острым язык журналиста, поэта:
«Жду отзыв,
Ответа
На этот бардак», размечтался чудак.
Однако,
В зоне особого внимания –
Наши с вами старания:
«Даешь пятилетку!»
Говорит Сергей:
«Слово – не воробей,
Вылетело, не поймаешь!».
Понимаешь?!
Электрификация,
Индустриализация,
РЕВО и ЛЮЦИЯ
Под Конституцию
Сумели подстроить,
А новый мир не сумели построить.
Смогли довести СОВЕТЫ до ручки.
Путч 90-стых годов, «ехидные штучки».
Руководит страною олигархов кучка.
Мы получили «гнилое болото».
Все это было до Всемирного потопа.
Зарифмованные существительные
и причастия,
Которые прислуживают для нашего с вами
«безучастия».
«Горе луковое, несчастье!»
СТРАХ – (ДУША) – РАВНОДУШИЕ,
СЛУШАЙ!
ПРОДАЖНОСТЬ – (ТЕЛО) – ЦЕНА,
НАША ВИНА.
СЕБЯЛЮБИЕ – (ДУХ) – СМЕРТЬ,
ПОВЕРЬ:
МИР – ТАМ,
ЗДЕСЬ ВОЙНА.
На плаву остаются стихи, которые посвящены Сергею Довлатову, а за бортом статьи анекдотичная ситуация (извините, дорогие читатели, если грубовато) если по-Довлатовски:
«В Нью-Йорке засилье советской интеллигенции. Есть мнение, что Горбачев (так считает один наш знакомый) — решил компенсировать вывод войск из Афганистаа — вводом сов. интеллигенции в США. Закономерность такая: чем умнее приезжий, тем мрачнее его речи… Кто-то из ленинградцев рассказал мне такую историю. Якобы Горбачев был на спектакле, скажем, Марка Захарова, позвонил ему ночью и говорит: «Пердуха!». Тот немного растерялся, но подумал : «Может, у партийных жаргон такой, пердуха — в смысле гениально!». В конце концов выяснилось — «пир духа» (Idem [1] стр. 303-304. Анекдот в слегка измененном виде включен в «Записные книжки» Сергея Довлатова] Многие посмеялись над этой анекдотичной историей о переломщике М. Горбачеве, хотя всем им пришлось взгрустнуть и призадуматься, а как это можно перевести на английский язык и передать саму соль истории?!
Библиография:
[1] Сергей Довлатов, «Жизнь и мнения. Избранная переписка», изд. Журнал «Звезда», Санкт-Петербург, 2011, стр. 6.
[2] Сергей Довлатов, «Зона. Записки надзирателя», изд. «Азбука», Санкт-Петербург, 2001, стр. 60-61.
[3] Idem [2], стр. 182.
[4] Idem [2], стр. 118-119, 120.
[5] Idem [2], стр. 220.
[6] Idem, стр. 281.
П. — фамилия в данной статье не указывается, а сокращается только до «П.» (см. письмо № 12. стр. 281, «Сергей Довлатов, Жизнь и мнения, избранная переписка», изд. журнал «Звезда» Санкт-Петербург, 2011, стр. 281)
[7] Idem [1], стр.39-40.
[8] Idem [1], стр. 25-26.
[9] Idem [1], стр. 17-18.
[10] Idem [1], стр. 97.
[11] Idem [1], стр. 127.
[12] Idem [1], стр.128.
[13] Idem [1], стр. 129.
[14] Idem [1], стр. 133.
[15] Idem [1], стр. 136.
[16] Idem [1], стр. 133.
[17] Idem [2], стр. 7-9.
[18] Idem [1], стр. 290, 292.
[19] Idem [1], стр. 292-293.
[20] Idem [1], стр. 300.
[21] А. Шлепаков, «Биография статуи свободы», изд. «Мысль», Москва, 1969, стр. 103.
[22] Idem [1] Сергей Довлатов, «Жизнь и мнения, избранная переписка», журнал «Звезда», Санкт-Петербург, 2011, стр.113.
Примечания:
* [Авторство Бердяева не установлено.]
**[Вышедший отдельным изданием в обложке зеленого цвета рассказ Владимова «Необращайте вниманья, маэстро!» (Франкфурт-на-Майне, 1983) назван по строчке из «Песенки о Моцарте» (1969) Булата Окуджавы. С. Довлатов написал на эту книгу рец. «Красные дьяволята» («Семь дней», № 49, 12 окт. 1984).
*** Л. Н. Коста-Белобржецкая и Леслие Рахиль Коста, «Сказочная Италиия Максима Горького», Дом писателей, Санкт-Петербург, 2018.
**** [из книги М. Зощенко «Письма к писателю»] (письмо № 17 22 июня <1986 г. >, Idem [1] стр. 293.
Рекомендуем обратить ваше внимание на статью о Шолом-Алейхеме: Лариса Н. Коста-Белобржецкая и Леслие Рахиль Коста: «Письмо из Италии: «Шолом-Алейхему», Дом Писателей в Санкт-Петербурге, 2018 г..
Лариса Н. Белобржецкая-Коста,
Дом ученых Российской Академии Наук им.М. Горького, Дворцовая наб. 26, Санкт-Петербург, Россия [Литературное объединение, руководитель Илья Александрович Киселев]
Леслие Рахиль Коста,
кафедра русского языка, факультет иностранных языков и коммуникаций, Государственный Генуэзский Университет, Генуя, Италия