Хафизулла Амин 15 сентября 1979 г. совершил государственный переворот и занял пост главы Афганистана. Он сразу же взял курс на установление авторитарного диктаторского режима. Сначала Амин начал фильтровать свое окружение и очищать его от возможных будущих претендентов на место первого лица в государстве. Для этого он развернул в стране широкомасштабную кампанию террора и насилия, от которой пострадали и те, кто когда-то выступал против него, и те, кто просто не соглашался с ним по каким-либо вопросам.
Репрессии приобрели массовый характер. Так, без суда и следствия за время его правления было уничтожено более 600 членов Народно-демократической партии Афганистана (НДПА), военнослужащих и других лиц, заподозренных в антиаминовских настроениях. ЦК КПСС не раз обращался к Амину с требованием прекратить незаконные репрессии. Он давал обязательства, что подобных действий больше не будет, и лицемерно подчеркивал свое дружеское отношение к Советскому Союзу, Однако Амин не только не выполнял свои обязательства, но и увеличил масштаб репрессий, усилив при этом недовольство народа своей страны. Так, в первой половине декабря 1979 г. на него было совершено покушение негативно настроенными членами оппозиционных фракций НДПА. Однако нападение было неудачным, и Амин отделался несерьезным ранением. Пострадал и его племянник Абдулла — шеф службы безопасности. Расправившись с террористами, Амин 20 декабря перебрался во дворец Тадж-Бек.
ОХРАНА АМИНА
В тех условиях безопасность этого здания была надежной. Внутри дворца службу несла личная охрана Амина, составленная из близких ему людей. Вторую линию обеспечивали семь постов. На каждом из них находилось по четыре человека, вооруженных пулеметом, гранатометом и автоматами. Смена дежурных на постах осуществлялась каждые два часа.
Внешнее кольцо охраны представляло собой пункты, которые располагались вокруг дворца на небольшом удалении. На одной из высот были закопаны два танка Т-54, водители которых могли свободно обозревать и простреливать из пушек и пулеметов прилегающую к дворцу территорию. На охране танков было двое часовых.
Охрану дворца и подходов к нему осуществляла афганская бригада под руководством майора Джандада. Поблизости находился зенитный полк, на вооружении которого имелось двенадцать 100-миллиметровых пушек и шестнадцать пулеметных зенитных установок (ЗПУ-2).
Рядом с зенитным располагался строительный полк с личным составом около тысячи человек, вооруженных стрелковым оружием. Кроме них в Кабуле были дислоцированы еще пехотные дивизии.
Таким образом, у Джандада имелось достаточное количество продуманно размещенной вооруженной силы, которая могла понадобиться в случае нападения на дворец бандформирований оппозиции или своих частей при возникновении путча.
Диктаторы больше других беспокоятся о своей безопасности. Так, Амин часто ставил перед Москвой вопрос о необходимости направить в Кабул мотострелковый батальон для охраны его резиденции. В начале декабря ГРУ МО СССР отправил из Туркестанского военного округа (г. Чирчик) в Баграм «мусульманский» батальон, личный состав которого — солдаты и офицеры были одеты в афганскую военную форму.
ПОДГОТОВКА К БОЕВОЙ ОПЕРАЦИИ
Примерно в середине декабря 1979 г. начался перевод в Кабул небольших советских подразделений. Вначале прибыли две специальные группы КГБ СССР, по 30 человек каждая. Одна из них, укомплектованная опытными спортсменами, называлась «Гром». Другая — «Зенит» — состояла из спецназовцев Балашихинской школы. Была и еще одна группа из пяти разведчиков КГБ. Она называлась «Альфа». Перед ней стояла задача доставить некоторых представителей афганского руководства для подтверждения версии о внутреннем перевороте. (Дома эти группы назывались по-другому.) Административно эти подразделения относились к внешней разведке для осуществления, в случае необходимости, задач за пределами Советского Союза. 17 декабря из Баграма прибыл «мусульманский» батальон и расположился вблизи дворца Тадж-Бек в районе Дар-уль-Аман.
Вместе с группами КГБ по указанию начальника ГРУ Генштаба для выполнения специального правительственного задания прибыли из Москвы в штатском полковник В. В. Колесник и подполковник О. Швец (в Кабуле они также имели другие фамилии и звания). Содержания правительственного задания они не знали. По занимаемым должностям они входили в состав «мусульманского» батальона, командиром которого являлся майор Х. Т. Халбаев.
21 декабря полковник Колесник и майор Халбаев были вызваны к главному военному советнику генерал-полковнику С. К. Магометову и получили указание усилить охрану дворца подразделениями «мусульманского» батальона. Они должны были занять оборону в промежутках между афганскими постами охраны и линией расположения их батальонов.
Наши сразу же приступили к выполнению боевого задания. Быстро установили контакт с майором Джандадом и согласовали с ним расположение подразделений прибывшего батальона, а также все вопросы взаимодействия. Для личной связи Джандад подарил Колеснику небольшую японскую радиостанцию.
23 декабря В. Колесника и Х. Халбаева вызвали в советское посольство, где они беседовали с руководителем представительства КГБ СССР в Афганистане. Выслушав доклад Колесника, тот предложил ему подумать над вариантом действий, если придется не охранять дворец, а захватить его, и утром следующего дня доложить свой план в этой ситуации.
Решение по новой задаче принимали всю ночь. Наконец Колесник внес в обсуждение ясность, ради которой он находился в Кабуле. Если из «мусульманского» батальона заберут две роты, о чем был разговор в посольстве, то захватить дворец батальон не сможет, даже с учетом усиления (группы КГБ) и фактора внезапности: соотношение сил и средств на всех направлениях складывалось примерно 1:15 в пользу афганцев. Поэтому забирать из батальона какие-либо силы не следует.
Представительство КГБ и Магометов согласились с доводами Колесника. Затем его и Магометова вызвали на переговоры с Центром в полевой пункт связи. Разговор вел генерал армии С. Ф. Ахромеев. Он их внимательно выслушал, внес в план поправки и приказал доложить шифром к утру. К двум часам ночи шифровка была отправлена по назначению за подписями Магометова и Колесника. Они вместе доехали до посольства, а затем Колесник поспешил в батальон и добрался до него к трем часам ночи, чтобы срочно готовиться к выполнению боевой задачи. Центр назначил его руководителем операции, которая получила кодовое название «Шторм 333».
Начало боевой операции с 25 декабря перенесли на 27 декабря. Для штурма дворца Тадж-Бек оставили одну роту «мусульманского» батальона и две специальные группы КГБ СССР.
Одной из важнейших задач был захват двух закопанных танков, держащих под прицелом все подходы ко дворцу. Для этого выделили 15 спецназовцев и двух снайперов из КГБ. От действий этой группы зависел успех всей операции. Она должна была начать первой. Руководство батальона понимало, что при таком количестве бойцов задача может быть выполнена только при условии внезапности и использования дезинформации, иначе никому из них живым не уйти.
Чтобы не вызвать у афганцев подозрений, стали проводить «учебные» сценарии: стрельбу, выход по тревоге и занятие установленных участков обороны, развертывание и т.д. В ночное время пускали осветительные ракеты. Так как ночью были сильные морозы, по графику прогревали моторы бронетранспортеров и боевых машин пехоты, чтобы потом завести сразу по сигналу. Сначала это вызвало беспокойство у командования бригады охраны, поэтому разобраться с ситуацией приехал сам майор Джандад. Ему объяснили, что идет обычная боевая учеба и проводятся тренировки для выполнения задач по охране дворца, а местность освещают, чтобы исключить возможность нападения на дворец душманов. Афганцы приняли объяснение, но попросили, чтобы не очень «шумели» моторы боевой техники, поскольку это мешает спать Амину. После этого разговора афганцы успокоились и перестали настороженно реагировать на «учебные» маневры русских. Новую же задачу в батальоне знали только В. Колесник, Х. Халбаев и О. Швец.
Для установления более тесных отношений с командованием бригады охраны для них 26 декабря был устроен хороший прием. Крепкие напитки развязали языки афганцам. Советским же офицерам солдаты часто наливали воду. Наиболее разговорчивым был замполит бригады, который в пылу откровений рассказал нашему офицеру, что Тараки был задушен по приказу Амина. По распоряжению Джандада замполита сразу куда-то увезли. Эти данные — о смерти Тараки — посольству и Политбюро ЦК КПССС не были известны. Амин заверил Л. И. Брежнева и Ю. В. Андропова, что сохранит жизнь Н. Тараки, когда тот уже был мертв.
Утром 27 декабря в условиях секретности и скрытности началась настоящая подготовка к штурму дворца Тадж-Бек.
Перед штурмом дворца небольшой группой КГБ был взорван так называемый «колодец» — афганский центральный узел секретной связи.
ШТУРМ ДВОРЦА ТАДЖ-БЕК
Как и другие афганцы, ничего не подозревающий Амин пребывал в приподнятом настроении. Днем 27 декабря он устроил во дворце обед, пригласив на него членов Политбюро, министров с семьями. В начале приема Амин торжественно заявил присутствующим: «Советские дивизии уже на пути сюда. Всё идет прекрасно!..» Днем ожидалось также выступление Амина по афганскому телевидению. На съемки его речи были приглашены высшие военные чины и начальники политорганов. Однако этому не суждено было сбыться, поскольку была начата акция, проводимая по плану КГБ СССР.
…Неожиданно во время обеда Амин и многие его гости почувствовали себя плохо. Некоторые потеряли сознание. Полностью отключился и сам Амин. Его супруга немедленно вызвала командира бригады охраны Джандада. Он позвонил в Центральный военный госпиталь и в поликлинику советского посольства с просьбой немедленно оказать помощь. Продукты и гранатовый сок были отправлены на экспертизу. Повара-узбеки задержаны.
В три часа дня из посольства Колеснику сообщили, что начало штурма установлено на 22:00, потом его перенесли на 21:00. Это время еще не один раз уточнялось, и наконец было утверждено 19:30.
Наконец около двух часов дня прибыла целая группа советских врачей, находившихся на тот момент в Кабуле. Оказавшись на месте, они увидели в вестибюле, на ступенях лестницы, в комнатах лежащих и сидящих в неестественных позах людей. Те, кто пришел в себя, корчились от боли. Наши врачи причину недуга определили сразу: массовое отравление. Решили оказать пострадавшим помощь. Но тут подбежал афганский медик и двоих из них увлек за собой — к Амину. Хозяин дворца лежал в одной из комнат раздетый до трусов, с отвисшей челюстью и закатившимися глазами. Без признаков сознания, он находился в тяжелой коме. Прощупали пульс — биение еле уловимое. Полковники В. Кузнеченков и А. П. Алексеев не задумываясь приступили к спасению главы дружественной нам страны, не подозревая, что нарушают тем самым чьи-то планы. Сначала вставили на место челюсть, затем восстановили дыхание. Потом перенесли его в ванную комнату, вымыли и стали делать промывание желудка. После этого Амина перенесли опять в спальню. Стали вводить лекарства. Уколы, снова уколы, капельницы в вены обеих рук. Эта работа продолжалась до шести часов вечера. Когда челюсть перестала отпадать и пошла моча, врачи поняли, что их усилия увенчались успехом: Амин спасен.
Почувствовав, что надвигается что-то неладное, Алексеев заранее отправил женщин из дворца, мотивировав это тем, что врачам необходимо сделать анализ промывных вод.
Около шести часов вечера Колеснику по телефону Магометов буквально скороговоркой объявил, что начинать надо как можно скорее. Через 20 минут группа захвата из 15 человек во главе с капитаном Сатаровым выехала в сторону высоты, где были закопаны танки, охраняемые часовыми. Экипажи танков находились в казарме, расположенной в 150 метрах от этого места. Рота «мусульманского» батальона залегла в местах обеспечения огнем группы захвата. Когда машина с этой группой миновала месторасположение афганского батальона, там вдруг началась стрельба. Полковник Колесник сразу дал команды «огонь!» и «вперед!». Одновременно небо осветили две красные ракеты — сигнал для «мусульманского» батальона и спецгрупп КГБ. На дворец обрушился шквал огня. Подготовленный штурм дворца Тадж-Бек начался после 19 часов вечера.
Первыми открыли огонь зенитные самоходные установки ЗСУ-23-4 «Шилки». Автоматические гранатометы АГС-17 открыли огонь по танковому батальону, не давая экипажам подойти к своим машинам. К дворцу двинулась рота боевых машин пехоты. В качестве десанта на десяти из них находились две спецгруппы КГБ. Общее руководство ими осуществлял полковник Г. И. Бояринов.
Боевые машины сбили внешние посты афганской охраны. Дорога в гору серпантином вела к площадке возле дворца. Все подступы к зданию были заминированы. Как только первая БМП проехала поворот ко дворцу, из него ударили крупнокалиберные пулеметы и разбили ее. Вторая машина столкнула подбитую с пути, освободив дорогу следующим за ними, и все быстро оказались на площадке у Тадж-Бека.
Сначала на штурм пошли спецгруппы КГБ как лучше других знающие расположение дворцовых помещений. За ними ринулись солдаты из спецназа. Для устрашения обороняющихся атакующие громко кричали матом. Бой сразу же принял ожесточенный характер. По команде Колесника БМП освободили площадку перед дворцом и заблокировали дорогу.
В это время указанная группа захвата добралась до закопанных танков и захватила их. Одновременно частью своей группы был разоружен личный состав строительного полка. Подразделение спецназа заставило зенитный полк сложить оружие и сдаться в плен.
Во дворце офицеры и солдаты охраны Амина (100–150 человек) отчаянно сопротивлялись и не сдавались в плен. «Шилка» снова начала стрелять по дворцу и площадке перед ним. Ранее офицерами роты спецназа было объявлено: никому из дворца не выходить, ибо никого живым оттуда выпускать не будут. Но не все данное указание исполняли и поплатились за это жизнью.
Солдаты из второй линии охраны Амина, принявшие спецназовцев за свою мятежную воинскую часть, поскольку те были в афганской форме, услышав русскую речь и мат, сдались им как представителям сильной и справедливой армии (многие афганцы прошли обучение в десантной школе в Рязани).
Врачи А. Алексеев и В. Кузнеченков должны были оказать помощь дочери Амина, у которой был грудной ребенок, но после начала штурма и ввиду сложившейся обстановки они нашли безопасное место у барной стойки. Спустя немного времени они увидели Амина, который шел по коридору весь в блеске огня. Он был в белых трусах и майке и держал, словно гранаты, в высоко поднятых руках, обвитых трубками, флаконы с физраствором. Можно представить, каких усилий ему это стоило и какую боль он испытывал от введенных в вены игл. А. Алексеев выбежал из укрытия и сначала вытащил иглы, прижал пальцами вены, чтобы не текла кровь, а затем довел Амина до бара. Амин прислонился к стене, но тут послышался детский плач, и откуда-то из боковой комнаты вышел, размазывая кулачком слезы, пятилетний сынишка Амина. Увидев отца, он бросился к нему и обхватил его за ноги. Амин прижал голову сына к себе, и они оба присели у стены. Тут появился адъютант Амина, и оба наших врача посчитали правильным удалиться. Когда они шли по коридору, раздался взрыв, и их отбросило к дверям конференц-зала, где они и укрылись.
Амин приказал своему адъютанту позвонить советским военным советникам и сообщить им о нападении на дворец. При этом он добавил: «Советские помогут!» В ответ на это адъютант сообщил, что стреляют советские. Это привело Амина в негодование. Он схватил пепельницу и бросил ее в адъютанта, закричав: «Врешь! Не может быть!» Затем он сам попытался позвонить начальнику Генерального штаба, но связи уже не было. Тогда Амин тихо проговорил: «Я об этом догадывался… Всё верно!»
После этого часть спецгруппы КГБ прорвалась к помещению, где находился Амин. Адъютант, без оружия, сразу сдался в плен, а Амин был убит офицером из этой группы. Его труп завернули в ковер. Основная задача операции «Шторм 333» была выполнена. Однако обошлась она слишком дорого. Только из двух спецгрупп в строю осталось 14 человек. В охране Амина было 300 солдат и офицеров, 150 из них сдались в плен. Убитых не считали.
На двух захваченных у афганцев танках прибыла группа капитана Сатарова, который доложил Колеснику, что, проезжая мимо батальона бригады охраны, он увидел, что там объявлена тревога. Афганские солдаты получали боеприпасы, а рядом с дорогой стояли командир батальона и два офицера. Решение было принято мгновенно. Сели в машину, быстро поехали к указанному месту, остановились, схватили командира и офицеров, втащили их в машину и двинулись дальше. Солдаты, получившие патроны, открыли по ним огонь, Затем весь батальон устремился в погоню за машиной. Тогда спецназовцы остановились и открыли по ним огонь из пулеметов. Положили немало, остальные разбежались.
В тот день в ходе перестрелки был убит руководитель спецгруппы КГБ полковник Г. И. Бояринов. Лишился жизни и врач полковник Кузнеченков. Он вместе с А. П. Алексеевым находился в конференц-зале. Какой-то автоматчик, будучи в возбужденном состоянии, заскочил в зал и дал очередь в темноту. Одна из пуль насмерть поразила Кузнеченкова.
В «мусульманском» батальоне погибли 5 человек и 35 были ранены, из них 23 остались в строю. Вполне вероятно, что кто-то из наших пострадал на площадке у дворца, в том числе и от своих участников штурма. Надо сказать, что в темноте бойцы «мусульманского» батальона и спецгрупп КГБ узнавали друг друга по белым повязкам на рукавах и… нецензурной лексике. Но поскольку все были одеты в афганскую форму, а вести стрельбу и бросать гранаты приходилось зачастую с не очень близкого расстояния, да еще и реагировать на ситуацию мгновенно, причем в ночной темноте, разобраться, у кого на рукаве есть белая повязка, а у кого нет, не всегда было возможно.
Бой во дворце вскоре был закончен, и полковник Колесник перенес свой командный пункт в Тадж-Бек.
В течение ночи спецназовцы несли охрану дворца и все время опасались атаки дислоцированных в Кабуле афганских дивизий или просто верных Амину частей. Однако ничего подобного не произошло. Уместно сказать спасибо советским военным советникам, работавшим в вооруженных силах ДРА. Еще 25 декабря они были собраны вместе и перед ними была поставлена задача не допустить выступлений афганских дивизий против советских войск. А как это сделать?
С одним фактом нейтрализации действий командования 7-й пехотной дивизии, расположенной вблизи дворца Амина и прозванной придворной, которую осуществил майор Ю. И. Чижов из особого отдела Ленинградского военного округа, можно ознакомиться в книге «Неизвестные герои войны в Афганистане» (с. 200–204).
Находившиеся в полной готовности к возможному бою с афганскими частями спецназовцы также предполагали, что к дворцу проложен подземный ход. В это время в шахте лифта что-то зашуршало. Бойцы вскочили со своих мест, бросились к шахте лифта, открыли огонь из автоматов и бросили гранату… Из лифта выскочил обезумевший от страха кот.
29 декабря охрану дворца приняли от спецназовцев десантники и части 40-й армии. С 1980 г. в этом дворце располагался штаб Ограниченного контингента советских войск в Афганистане.
Спецназовцы утром разоружили остатки бригады охраны. Более 1700 афганцев были взяты в плен. Однако и здесь не обошлось без потерь. Так, когда на здании штаба бригады охраны появился белый флаг, то из подъехавшего к нему БМП выскочил замполит роты и двое солдат (хотя было указание — из машин не выходить). С крыши глинобитного строения, где размещалась личная охрана Амина, раздалась пулеметная очередь, и все трое погибли.
Убитых афганцев, в том числе и двух малолетних сыновей Амина, закопали в братской могиле неподалеку от дворца Тадж-Бек. Труп Амина, завернутый в ковер, еще ночью под руководством замполита «мусульманского» батальона капитана Анвара Сахатова был погребен там же, но отдельно от остальных. Никакого надгробия ему поставлено не было. Оставшиеся в живых члены семьи Амина были посажены в тюрьму Пули-Чархи. Даже его дочь с перебитыми ногами оказалась там же.
В середине дня 28 декабря в здании советского посольства собрались основные лица, участвовавшие в операции «Шторм 333». Сначала о выполненной задаче доложили главному военному советнику С. К. Магометову и резиденту ГРУ. В. В. Колесник по телефону доложил генералу армии П. И. Ивашутину, руководителю ГРУ МО СССР. Сотрудники КГБ, в том числе и майор Ю. И. Чижов, доложили своему начальству в Кабуле (Представительство КГБ СССР). Их старший по телефону изложил результаты операции Председателю КГБ Ю. В. Андропову.
Все находившиеся в посольстве и не принимавшие прямого участия в штурме дворца Тадж-Бек стали более осведомленными о деталях свержения Амина и его физического устранения (сегодня гриф «Совершенно секретно» уже потерял свою значимость). Однако в тот военный период и короткое время после вывода советских войск было немыслимо такое широкое распространение сведений о действиях советских войск в Афганистане и невозможны публикации об этом в прессе, особенно об операциях, подобных «Штурму 333» (см. Документ ЦК КПСС в кн. «Неизвестные герои войны в Афганистане, с. 147).
Командование «мусульманского» батальона продуманно и качественно организовало подготовку своих подразделений к штурму дворца Тадж-Бек, хотя по численности он в несколько раз уступал афганскому контингенту. Наши бойцы умело нейтрализовали батальоны афганской бригады охраны резиденции Амина и другие соединения из Кабула, что позволило оперативно и результативно провести боевую операцию и добросовестно выполнить задание своего правительства.
Спецназовцы и бойцы спецгрупп КГБ в операции «Шторм 333» испытали такое высокое напряжение, что она осталась в их памяти на всю жизнь.
О СОВРЕМЕННОЙ ОЦЕНКЕ ОПЕРАЦИИ «ШТОРМ 333»
Положительная оценка операции «Шторм 333» в настоящее время подвергается сомнению.
Прошло некоторое время после возвращения домой советских войск, и об этой боевой операции стали ходить разноречивые суждения, в том числе самые невероятные. Даже участники выполнения правительственной задачи по-разному ее воспринимают и в настоящее время.
До сих пор остаются неясными отдельные детали организации боевой операции по захвату резиденции главы Афганистана с целью его физического устранения. Это произошло в тот день, когда у Амина находились приглашенные на обед войсковые начальники, члены Политбюро, министры, другие члены правительства, и все с женами. И всем им грозил летальный исход вследствие отравления, не будь в тот период в Кабуле советских врачей, которые смогли прибыть во дворец. Звонок в советское посольство командира батальона охраны афганца Джандада о вызове врачей не дошел до руководителей, корректировавших план штурма дворца Тадж-Бек и его начало.
В это время в посольстве кроме посла находились члены представительства КГБ СССР, резидент ГРУ, главный военный советник С. К. Магометов и другие посольские работники. Никто из них не мог проигнорировать телефонный звонок, когда день был уже назначен и осталось определить только час начала операции. В результате два неинформированных врача (один из военного госпиталя в Кабуле) не дали умереть Амину, находившемуся в глубокой коме после отравления и позволили ему прожить еще несколько часов. За это время начался штурм дворца, была решена поставленная задача в отношении Амина. Но была потеряна значительная часть наших ребят и руководитель всех групп КГБ – полковник Г. И. Бояринов. Его заменил подполковник Э. Г. Козлов. Со слов последнего, из 60 бойцов КГБ в строю остались 14 человек. Это дает повод спросить: все ли было продумано при организации захвата дворца Тадж-Бек?
Группы «Гром» и «Зенит» хорошо знали расположение помещений дворца, поэтому без всякой ориентировки первыми ринулись в массивную атаку на внутреннюю охрану дворца.
Нет сомнений, что в группе «Гром» были классные спортсмены, поэтому у них были некоторые преимущества. Но настоящий бой – это не спортивные соревнования, тем более с превосходящим по силе противником. И лучше, если бы члены групп КГБ были обучены, хоть немного, военному делу. Все-таки массивная атака во дворце представляла хорошую цель для обороняющихся.
Не случайно подполковник Козлов не назвал количество убитых и раненых сотрудников в группах «Гром» и «Зенит». В данном случае недоработали полковники Г. Бояринов и В. Колесник. То, что 150 человек из охраны сдались в плен, это результат уважения к советским вооруженным силам со стороны афганских военных, которые узнали их во время учебы в г. Рязани. Они не забыли, что такое мат, и по возгласам атакующих узнали русских. Вначале они считали, что имеют дело с участниками очередного путча из своих воинских частей.
Надо отметить, что никто из групп «Гром», «Зенит» не дрогнул перед такой обороной со стороны охраны, сохранял упорство и при виде гибели своих соратников не пытался повернуться назад, и не обвинял организаторов захвата дворца Тадж-Бек. Они честно и добросовестно выполняли поставленную перед ними задачу. Их настойчивость в опасной ситуации не забыта и в настоящее время и является примером чекистской чести.
Непонятно, а почему в Москве КГБ СССР, ГРУ Генштаба министерства обороны отнеслись к этой операции положительно?
12 января 1980 г. министр обороны СССР Д. Ф. Устинов больше двух часов заслушивал полковника Колесника о деталях подготовки и проведения боевой операции по захвату резиденции Амина. В конце министр обороны поблагодарил его и распорядился направить на учебу в Академию Генштаба.
В статье отмечено, что Главный военный советник Султан Кеккезович Магометов больше других был причастен к плану подготовки «мусульманского» батальона к штурму дворца Тадж-Бек, он сообщал Колеснику изменения времени начала штурма дворца, а затем первым заслушивал ответственного Колесника о результатах операции «Шторм 333».
Наши перечисленные выше военные, находившиеся в посольстве, руководствовались только правительственной задачей по физическому устранению Амина, не принимая внимания все то, что происходило в резиденции главы государства 27 декабря.
У С. К. Магометова заместителем был генерал-лейтенант В. П. Черемных, прибывший из Ленинграда. Он же был и советником Генштаба Вооруженных сил Афганистана. Должности высокие, однако их взаимоотношения не отличались откровенностью и были несколько суховатыми. Тем не менее, однажды, находясь вдвоем с Черемных, Магометов проронил обычным голосом фразу: «Свержение Амина 27 декабря было организовано из рук вон плохо», не поясняя при этом сути данного высказывания (см.: В. П. Черемных. «Не по сценарию Москвы», 1995. С. 87).
Больше к этой теме С. К. Магометов не возвращался. Что он не договорил, оценивая операцию «Шторм 333», можно узнать только у него.
Приведенная выше реплика полковника С. К. Магометова показывает, что он является единственным осознавшим свои и своих соратников ошибки при организации штурма дворца Амина.
Однако слова, сказанные главным военным советником С. К. Магометовым, породили ряд вопросов по поводу организации захвата резиденции Амина.
Непонятно, почему начало операции «Шторм 333» «кочевало» с 25 по 27 декабря 1979 г. И что мешало группе кураторов из советского посольства начать боевую операцию в объявленные 22 часа? Почему ее перенесли сначала на 21 час, затем еще не раз изменяли время, пока наконец не остановились на 19:30. Ясно, что эти коррективы делались по какой-то причине, не известной ни автору, ни читателю.
Конечно, нельзя исключить в качестве причины заботу о безопасности советских подразделений, если какая-то афганская дивизия усомнится в правильности устных распоряжений советского военного советника и двинется спасать своего президента. Я не считаю, что именно это было связано с безопасностью в боевой операции «мусульманского» батальона и групп КГБ. Да и полковник В. Колесник считал, что в случае боевых действий он с имеющимися у него силами сумеет выполнить поставленную задачу. Тем не менее, накануне боя ему были приданы рота десантников под руководством В. Л. Востротина и взвод ПТУРС (противотанковые управляемые реактивные снаряды) «Фагот» с учетом того, что в афганской бригаде охраны был танковый батальон.
Из уже введенных в Афганистан частей и соединений 40-й армии последний самолеторейс с личным составом 103-й дивизии ВДВ и 345-го ОПДП на борту приземлился в Кабуле в 14:30 27 декабря. В тот же день подразделения этой дивизии согласно приказу вышли в столице к важным административным и социальным объектам (ЦК НДПА, здания МО, МВД, минсвязи и др.) и усилили их охрану. По существу, над этими объектами они установили свой контроль.
Усиление охраны важных афганских объектов похоже на указание С. К. Магометова об усилении охраны Амина. Полагаю, что приведенных фактов достаточно, чтобы читатель мог сделать соответствующие выводы.
К сожалению, на этом оценка организации свержения Амина не закончилась — открытым остался вопрос: какое мнение у афганского общества о захвате русскими дворца Тадж-Бек бытовало в те годы? У нас есть только один пример.
В июне 1980 г. министр обороны Афганистана Рафи попросил срочно приехать в генштаб генерал-полковника С. К. Магометова. По просьбе министра прибыл и генерал-лейтенант В. П. Черемных. В кабинете уже находилась группа высоких военных начальников.
Оказалось, что присутствовавшие захотели посоветоваться о месте казни приближенных к Амину людей. Выяснилось, что эта хитрость была придумана заранее, чтобы сделать приглашенных сопричастными к исполнению приговора над сообщниками прежнего лидера страны. В. П. Черемных не стал участвовать в этом разговоре, а С. К. Магометов остался. Было ли в его присутствии принято какое-то решение, он Черемных ничего не сказал.
На другой день в газете «Анис» было опубликовано сообщение о том, что ночью расстреляны: Асадулла Амин, Абдулла Амин, Алишах Пейман и другие, всего десять человек. Все они были приговорены революционным судом к смертной казни «за массовые истязания и убийства безвинных людей, оскорбление и унижение чести и достоинства народа, грабеж государственных денег и имущества, лишение тысяч семей их кормильцев, связи с внешними врагами страны» и так далее. Реакция жителей Кабула неизвестна.
Рассказав об операции «Шторм 333» и ее последствиях, автор оставляет читателю возможность дать этим фактам свою оценку.
Михаил Овсеенко, генерал-майор в отставке